Дневник провинциала в Петербурге. Михаил Салтыков-Щедрин
oui! mais comment donc! un tout petit projet! Mais avec plaisir![50] – на скорую руку выговорил я, и вслед за тем употребил очень ловкий маневр, чтобы незаметным образом отделиться от этой группы и примкнуть к другой.
– Куда мы идем! – слышалось в этой другой группе, – к чему приближаемся!
– И это та самая Россия, которая, двадцать лет тому назад, цвела! Pauvre chere patrie![51]
– Тогда каждый крестьянин по праздникам щи с говядиной ел! пироги! А нынче! попробуйте-ка спросить, на сколько дворов одна корова приходится?
– Comment? Comment dites-vous?[52] – послышался голос хозяина, – прежде мужики ели щи с говядиной?.. vous en etes bien sur?[53]
– Точно так, ваше сиятельство. В моем собственном имении так было. А в храмовые праздники даже уток резали!
– Ссс… А теперь, вы говорите, одна корова на несколько дворов!
– Это верно-с. Да что же тут мудреного, ваше сиятельство! Сначала посредники, потом акцизные, потом судьи. Ведь это почти лихорадка-с! Вот вы недавно оттуда; как вы об этом думаете?
– Я… что ж… я, конечно… Mais oui! mais comment donc! mais certainement![54] – пробормотал я опять на скорую руку и тут же предпринял маневр, чтобы как-нибудь примкнуть к третьей группе.
– Народ без религии – все равно что тело без души, – шамкал какой-то седовласый младенец, – отнимите у человека душу, и тело перестает фонксионировать, делается бездушным трупом; точно так же, отнимите у народа религию – и он внезапно погрязает в пучине апатии. Он перестает возделывать поля, становится непочтителен к старшим, и в своем высокомерии возвышает заработную плату до таких размеров, что и предпринимателю ничего больше не остается, как оставить свои плодотворные прожекты и идти искать счастья ailleurs![55]
– Куда мы идем! вот что вы объясните нам!
– Без религии, без авторитетов, без истинного знания куда же можно прийти, кроме… Но я не произношу этого страшного слова; я просто зажмуриваю глаза, и говорю: Dieu, qui mene toutes choses a bien, ne laissera pas perir notre chere et sainte Russie…[56] нашу святую, православную Русь, messieurs!
Тут уж я сам не выдержал и произнес:
– Mais oui! mais comment donc! mais certainement![57] При этом перерыве седовласый младенец посмотрел на меня так изумленно, как будто я оскорбил его. Взор его совершенно явственно говорил: qu'est-ce qu'il veut, cet intrus, avec son «comment donc»![58] Я вспомнил недавние слова хозяина «теперь мы принимаем всех», и в уме моем опять мелькнуло: скотина! Нечего и говорить, что я сейчас же поспешил осчастливить своим присутствием четвертую группу.
– Земледелие уничтожено, промышленность чуть-чуть дышит (прошедшим летом, в мою бытность в уездном городе, мне понадобилось пришить пуговицу к пальто, и я буквально – a la lettre! – не нашел человека, который взял бы на себя эту операцию!), в торговле застой… скажите, куда мы идем!
В ответ слышатся вздохи.
– Я, впрочем, десять лет тому назад предвидел это. Я уже тогда всем и каждому говорил: messieurs! мы стоим у подошвы волкана! Остерегитесь, ибо еще шаг – и мы будем на вершине оного!
– Mais oui! mais certainement! mais comment donc! – отвечает кто-то за меня, покуда я маневрирую к пятой группе.
– И чего церемонятся с этою паскудною литературой! – слышится в этой
Да! конечно! совсем маленький проект! С удовольствием!
Бедная дорогая родина!
Как? Как вы говорите?
вы в этом уверены?
Ну разумеется, ну как же, конечно!
в другом месте!
Бог, который направляет все к благу, не допустит гибели нашей дорогой святой Руси…
Ну разумеется, ну как же! конечно!
чего хочет этот пришелец со своим «как же»!