Иерусалим. Биография. Саймон Себаг-Монтефиоре
она в эти дни прибыла в Иерусалим как паломница, во исполнение обета: в благодарность Господу за исцеление от болезни, она, по иудейскому обычаю, должна была на 30 дней “посвятить себя благочестию, воздержаться от вина и снять волосы с головы” (удивительный шаг для этой романизированной светской дамы). Теперь она бросилась к Гессию Флору и молила его прекратить резню, но прокуратор думал только о мести и добыче. Пока римские подкрепления подходили к Иерусалиму, иудеи разделились на тех, кто хотел мирно уладить конфликт с римлянами, и радикалов, готовившихся к войне, возможно, в надежде добиться определенной независимости под верховной властью Рима.
Священники Храма вынесли священные сосуды и в разорванных одеждах, посыпая головы пеплом, пытались обуздать молодых мятежников, заклиная их “не подвергать опасности родной город”. Мирная процессия евреев вышла из города навстречу римским когортам, но всадники по приказу Флора направили коней прямо в толпу и разметали ее. Иудеи бросились назад к воротам; в панической давке многие были затоптаны и искалечены. Флор двинулся к Храмовой горе, рассчитывая занять господствующую над ней крепость Антония. В ответ иудеи обрушили на римлян шквал копий с крыш домов, сами захватили Антонию и разрушили мосты, ведущие к Храму, превратив его в еще одну крепость.
Едва Флор отступил, как в город прибыл из Александрии Ирод Агриппа. Царь созвал собрание горожан в Верхнем городе, на площади перед своим дворцом. Беренике, укрывшейся в безопасном месте, были хорошо слышны слова, с которыми царь обратился к иудеям, убеждая их не начинать войну против римлян: “Разве не нелепо воевать с такой великой державой! Раз война начата, то без несчастий нелегко будет ни прекратить, ни продолжать ее. Мощь римлян на всей обитаемой земле непобедима. Имейте сожаление если не к своим женам и детям, то, по крайней мере, к этой столице и святым местам! Пожалейте эти досточтимые места, сохраните себе Храм с его святынями!” На этих словах Агриппа и его сестра заплакали на глазах у народа.
Горожане кричали в ответ, что они вовсе не желают бороться со всеми римлянами, а лишь с притеснителем Флором. Агриппа убедил их заплатить прокуратору дань. Люди согласились, и царь повел их к Храму, чтобы организовать сбор денег. Но на Храмовой горе Агриппа принялся настаивать, чтобы иудеи повиновались Флору до тех пор, пока не прибудет новый прокуратор, тем самым снова ожесточив народ.
Священники, включая Иосифа Флавия, собрались в Храме и начали спорить, стоит ли прекратить ежедневные жертвоприношения в честь римского императора, свидетельствовавшие о лояльности иудеев Риму. В результате было принято решение, которое можно было считать прямым объявлением мятежа: решили “не принимать больше никаких даров и жертв от неевреев. Это распоряжение и было собственно началом войны с римлянами, потому что в нем заключалось отвержение жертвы за императора и римлян”, – записал Иосиф, сам голосовавший за восстание. Мятежники заняли Храм, а более умеренные представители знати и