Собиратель костей. Джеффри Дивер
в области химии и истории. Я, правда, сам не знаю, почему он посвятил себя именно этим предметам. Родители его умерли давно, лет пятнадцать назад. Братьев и сестер нет. Родился и вырос он в Иллинойсе, поэтому его и назвали Линкольном.
Амелии хотелось спросить, женат ли он или, может быть, когда-то раньше состоял в браке, но она сдержалась и вместо этого неуверенно забормотала:
– Скажите, а он всегда такой…
– Смелее, офицер.
– С говнецом вместо характера?
Бэнкс рассмеялся.
– Моя мама про таких говорила «завернутый», – улыбнулся Селитто. – Пожалуй, это словечко лучше всего характеризует Райма. Он действительно завернут на своем любимом деле. Как-то раз, я помню, его придурковатый помощник обработал люминолом – это реактив для анализа крови – отпечаток пальца. Ну, немного перепутал с нингидрином. Короче говоря, отпечаток был потерян. Так Райм его уволил в ту же секунду. В другой раз полицейскому захотелось облегчиться на месте преступления, и он, после того как сделал свое дело, додумался спустить воду в унитазе. Вы бы видели, как разбушевался Райм! Он велел несчастному копу разобрать унитаз и вернуть все то, что находилось в нем в тот момент, когда они прибыли на место преступления. – Селитто улыбнулся. – Но полицейский тоже оказался с гонором. «Ничего делать не буду, – говорит, – я, между прочим, лейтенант». На что Райм ему преспокойно отвечает: «Неужели? А у меня для вас новости. С этой минуты вы не лейтенант полиции, а сантехник низшего разряда». Я могу рассказывать такие истории бесконечно… Послушайте, офицер, вы, как мне кажется, уже разогнались до восьмидесяти миль!
Они пронеслись мимо здания полицейского управления, и Амелия с грустью подумала: «А ведь я сейчас должна была сидеть здесь, слушать лекции, знакомиться с новыми товарищами, наслаждаться прохладным воздухом кондиционеров».
В этот момент ей удалось обойти такси, намеревавшееся проскочить на красный свет.
Господи, ну и жарища! Душно, просто пекло какое-то! Самое отвратительное время суток. И настроение под стать погоде, так и бросает то вверх, то вниз, как грязные потоки воды в гарлемских фонтанах. Пару лет назад Амелия с приятелем справляли Рождество «по сокращенному графику». У них был один свободный час, с одиннадцати вечера до полуночи. Было прохладно – всего четыре градуса. Они с Ником расположились в Рокфеллеровском центре на свежем воздухе возле катка, пили горячий кофе и бренди. Еще тогда они дружно пришли к мнению, что лучше провести в таком режиме целую неделю, чем пережить один-единственный августовский день в городе.
Наконец показалась и Перл-стрит. Амелия еще издалека заметила командный пост Хауманна. Оставив на асфальте черные восьмифутовые полосы тормозного пути, она втиснула машину между его автомобилем и полицейским автобусом.
– Черт возьми, а вы прекрасно водите, – похвалил ее Селитто, вылезая из микроавтобуса.
Сакс испытала чувство удовлетворения оттого, что вспотевшие от напряжения руки Бэнкса оставили на двери мокрые отпечатки.
Полиция была повсюду: человек пятьдесят