Евгений Евтушенко и Белла Ахмадулина. Одна таинственная страсть…. Вероника Богданова
необходим людям… Настоящая поэзия – это не бессмысленно мчащийся по замкнутому кругу автомобиль, а автомобиль “скорой помощи”, который несется, чтобы кого-то спасти…“»
Иногда случалось так, что забывали добавить пару строк про Сталина, тогда Николай Александрович дописывал их самостоятельно. Впрочем, способный ученик быстро навострился делать это самостоятельно. Евгений Александрович называл эту работу своей поэтической школой. Здесь он оттачивал мастерство, изучал творчество самых модных и современных поэтов, искал свой собственный стиль.
Владимир Яковлевич Барлас (1920–1982) – шахматист, писатель, литературный критик.
«Он жил непримиримо и страстно, и это было прекрасно, как постоянное преодоление смерти».
В 1952 году случилось знаковое для Евгения Евтушенко событие. Его поэтический сборник «Разведчики грядущего» одобрили к печати. Это обстоятельство послужило достаточным основанием для того, чтобы принять его одновременно и в Союз писателей, и в Литературный институт. После того как краткая эйфория первого успеха сошла на нет, осталось лишь острое чувство разочарования в написанном. Книгу все хвалили, но сам автор был ею недоволен.
«Кому может быть дело до красивых рифм и броских образов, если они являются только завитушками вокруг пустоты? Что стоят все формальные поиски, если из средства они перерастают в самоцель?»
Прав был Владимир Барлас, который с первого дня знакомства с Евтушенко донимал его вопросами о гражданской позиции. Шахматист считал, что советский поэт не имеет права быть просто мастером рифм и образов, это не самое трудное ремесло. Нужно знать – для кого ты пишешь? что ты хочешь сказать людям?
Все эти вопросы сыпались на Евтушенко с пятнадцати лет, но лишь сейчас до него стал доходить смысл всего того, что пытался ему втолковать Барлас.
Включение в Союз писателей предполагало посещение собраний, на которых обсуждались новые произведения. На первом же собрании молодой поэт во всеуслышанье заявил о себе. Тогда обсуждали новые стихи какого-то маститого, убеленного сединами поэта. В звучащих сейчас строках Евтушенко услышал строчки из Пастернака, которые так любил цитировать Тарасов. Именно об этом и объявил юный поэт, процитировав сначала Пастернака, а потом и «новые» стихи поэта. Различия в строках были минимальными. Все снисходительно посмеялись над этим и даже похвалили его за внимательность.
Кто может себе позволить подобное? Вот так, на первом же собрании начать критиковать маститого поэта? Либо сумасшедший, либо человек, которому нечего бояться. На первого Евтушенко был не похож совершенно, значит, его кто-то поддерживает, кто-то чрезвычайно важный… На тот момент в стране был только один человек, чья поддержка могла дать индульгенцию на все, – Иосиф Сталин. Все посчитали Евгения Евтушенко ставленником вождя народов. Ну а сам поэт всегда