Тринадцать гостей. Смерть белее снега (сборник). Джозеф Джефферсон Фарджон
десяток сухих строк.
– Лорд Эйвлинг не сочтет эти строки сухими.
Улыбаясь, Надин опустилась на низкий табурет, на котором раньше сидел Гарольд Тейверли. Впервые Джон разглядел ее смелый чайный наряд с завлекательными блестками. Ему польстило, что она не пожалела для него столь щедрого проявления женственности. Но не напрасен ли этот залп?
– «Дебретт» и галстук старой школы задержат вас здесь на уик-энд, даже если с вашей ногой все будет в порядке. Управлять целой страной лорд Эйвлинг, пожалуй, не смог бы, как бы ему ни хотелось, чего не скажешь о загородном доме. А уж эти приемы – вообще смысл всей его жизни! Он их заранее предвкушает, наслаждается невеликой известностью и мелкими событиями, на них происходящими. Хотя порой события бывают крупными!
Джону хотелось спросить: «А в чем смысл вашей жизни?» Но он сдержался и задал другой вопрос:
– Ожидаются крупные события?
Надин долго смотрела на него и наконец произнесла:
– Я бы не удивилась.
Она кивнула миловидной горничной, принесшей еще один полированный поднос с мерцающим желтым фарфором, который занял место рядом с первым. Когда горничная двинулась к двери, Надин проводила ее взглядом.
– Хороша, правда?
– Очень, – кивнул Джон.
По лестнице спускались двое – Гарольд Тейверли и Энн. Оба успели переодеться, но, как заметил Джон, Энн сохранила пристрастие к зеленому цвету. Теперь она была в незатейливом узком платьице, подчеркивавшем, но не выпячивавшем ее мальчишескую фигуру. Темные волнистые волосы были аккуратно уложены. Когда Энн подошла к Надин для приветствия, у Джона возникло впечатление, что мыслями она где-то далеко.
– Рада снова вас видеть, Надин! – воскликнула Энн. – Последний раз мы, кажется, встречались в Каннах?
– Да, за кофе в «Галери Флери», – подтвердила та. – Хорошо поездили?
– Замечательно! Советую вам мою новую кобылу, для нее не существует преград.
– Я бы с радостью, но ведь завтра на ней поскачете вы сами?
– Не лишайте меня этой радости! Но можете взять и Джилл. Она по-прежнему у нас. Кажется, она вам нравилась? – Энн повернулась с Джону. – А вы ездите верхом? Как ваша нога? Или вас уже допекли этими вопросами? Я бы на вашем месте с ума сошла!
– В положении окруженного заботой инвалида свои недостатки, – ответил Джон. – Спрашивайте, я не возражаю. Нога лучше, благодарю. Но, боюсь, еще не настолько, чтобы присоединиться к вам уже завтра.
– Обидно! Ну, ничего, мы поставим вас на ноги нашими головоломками. Дайте мне знать, если от меня что-нибудь понадобится, обещаете? Увидимся позднее, Надин. Идемте, Гарольд!
Тейверли улыбнулся Джону:
– Мы бы остались, но за вами есть кому ухаживать. Будьте с ним поласковее, Надин.
Когда они остались одни, Надин нахмурилась.
– Какой гадкий этот Тейверли! – не сдержалась она. – Так учтив, что с души воротит.
– Мне он приглянулся, – произнес Джон. – Разве учтивость – недостаток?
– Она как вода. Сама по себе