Весна. Исаак Дан
И, хоть иногда, он опять становился б с ней нежным, смешным. И она действительно была бы нужна ему.
Аня хотела, чтоб было так. Не раз, как умела, пыталась этого достичь. Ничего не выходило. Никогда. С самого начала. Макс сразу говорил не о том, Макс торопился, Макс убегал. Его, видно, вполне всё устраивало. Опасался ли он покушений на свою свободу, или с Аней для него было так, мимоходом.
Как ни жаль. Аня хотела по-настоящему быть с ним рядом.
Стоило ли продолжать встречаться с ним? До конца не угасла надежда. Что всё переменится, станет, как хочется. В свои редкие появленья он был лекарством от скуки, ей мало с кем было хорошо. С ним, с мыслями о нём создавалась иллюзия, что она не одна. Им, как щитом, можно было отгораживаться от других, чрезмерно назойливых. Или причина была грубее, ей просто не хватало мужчины, нужно было с кем-то спать, спать даже чаще, чем случалось с Максом, но близость с ним, по крайней мере, не претила Ане.
А может, дело было в том, что он пропадал надолго и звонил каждый раз неожиданно, и от растерянности Аня не успевала сказать ему – нет. Или “нет” – означало провести вечер с мамой, у телевизора. Трескучее звучание которого не позволяло читать.
Так или иначе, Аня всегда говорила да. Леночка называла её бесхарактерной. Вероятно, отказы могли что-то изменить. Аня не умела вести игру. ”Нет” – для неё означало нет. Навсегда. Она говорила да.
“Да”, – сказала она вновь, когда их оставили в комнате одних, и первой стянула кофту. Да, да, да, ещё, ещё – повторяла она потом, извиваясь под ним всем телом, полуодетая, на неуклюжем диване. Да. Ничего не требуя взамен.
Макс был тронут. Аня заметила сквозь какой-то дурман, отрешённо. Она была расслаблена и слегка пьяна. Он предложил уйти, она поёжилась при мысли о холоде, но согласилась. Не хотелось видеть кого-то ещё. Они едва попрощались с двумя парочками, которые упивались собой по соседству, за стенами.
Несмотря на мороз, её вечно озябшие пальцы горели. Аня шла, слушала его голос. Такой тёплый сегодня.
Потом, вдруг, он умолк. Какие-то мысли захватили его. По-прежнему под руку, они брели меж домов, никуда, под ногами у них хрустел снег. Хмель ушёл, Анина голова была удивительно ясной.
Макс и совсем позабыл о ней. Проверяя, Аня притормозила, высвободила свою руку. Не заметив, он оторвался, затем всё-таки остановился, полуобернувшись назад, к ней. Всё ещё погружённый в себя.
Она не злилась, нет.
Его шарф съехал вниз, и шея выросла из-под шарфа. Он смешно, как мальчонка, сложил свои губы. Взгляд его затуманился, где-то блуждал.
У Ани мелькнула… Надежда? Сомненье? Мечта? Сейчас. Его брони больше нет. Нет для неё. Как-то сказать ему – отомкнись, я ничего у тебя не прошу, ничем не хочу связать, но пусть всё будет по-настоящему, ведь я не игрушка.
Разве это было возможно? Разве хотя бы однажды она успевала что-то ему объяснить до того, как он пугался и поспешно принимался заговаривать ей зубы?
А время тянулось. Он молчал. Молчал необъяснимо долго.
Надо было попробовать. Сделать попытку Она же хотела всё изменить?