Полёт в Чаромдракос. Наташа Корсак
вопросов, я попятилась назад и выпалила:
– В учебнике естествознания, наверное, и во сне, кажется.
– Во сне? Ты снова видишь сны? – Камилла присела на колени у моей коляски и взяла меня за руки.
– Ну не то чтобы сны. Показалось, может.
– Показалось, – протянула Камилла. – Прости, Рози. А давай, если тебе интересно, послушаем мои пластинки, а потом всё-таки отправимся на прогулку?
– Камилла, а когда ты узнала, что я не могу ходить, тебе было за меня стыдно? – неожиданно для самой себя спросила я.
Камилла замерла в изящной позе греческой статуи и, окинув взглядом мои ноги, ответила:
– Но ты же хочешь ходить, Рози?
Я оторопела. Возражать совсем не хотелось. Сказанное Камиллой звучало больше как утверждение, чем вопрос. И я кивнула.
…Я внимательно наблюдала за тем, как мадам Штейн выбирала пластинку. Стараясь запомнить плавные и легкие движения её тонких рук, выражение лица и редкие взмахи её ресниц. Наконец она решила. Достав пластинку с оперой «Тристан и Изольда», она с нескрываемой гордостью аккуратно опустила её на сверкающую иглу патефона.
Опера ожила и наполнила комнату волшебными звуками и, казалось, ангельскими голосами. Партию Изольды, конечно, исполняла Камилла Штейн.
Я глядела на вальсирующую по часовой стрелке пластинку. Она гипнотической воронкой затягивала меня всё дальше и дальше в многогранный мир музыки. Захотелось танцевать так, как никогда раньше.
В спальню влетел Луи и, изображая из себя бального кавалера, пригласил на танец Камиллу. Я зааплодировала. Но тут вдруг мне вспомнился один наш разговор с отцом. Это было пару лет назад в школе, когда он увидел меня в одиночестве у танцевального класса. Я наблюдала за девочками сквозь стекло, а они хвастались друг перед другом новыми балетными пачками и тем, что научились правильно завязывать ленты на пуантах. Отец тогда еле слышно подошел ко мне и, положив свою тяжелую руку мне на плечо, сказал:
– Милая, забудь о танцах. Тебе нужно подумать о полезной профессии, которая бы подошла тебе, так сказать, по возможностям. Я подумал, ты смогла бы стать неплохим нотариусом или бухгалтером, а журналы свои о балеринах подари подругам.
– У меня нет подруг. И ты это знаешь! Папа, любой врач может ошибаться. Помнишь русалочку Андерсена? Она тоже не могла ходить, а потом у неё появились ноги.
– Кажется, эта история закончилась для русалочки печально. Розали, давай без твоих чудачеств! Скорее всего, этот Андерсен ни в людях, ни в русалках ничего не понимал. А иначе бы догадался, что не может полурыба разгуливать на суше. Да ещё и из-за любви к человеку! А куда у неё жабры делись, куда рыбий запах исчез? Не хотел бы я целоваться с вонючей селедкой. Бедный же принц. В общем, не забивай себе голову ерундой, Рози. В нашей семье уже есть не то Русалочка, не то Белоснежка, не то Красная Шапочка – любительница бродить по нереальным мирам.
– Ты это о бабушке?
Отец подмигнул мне в знак согласия, и мы направились к машине.
– А