Хитрец. Игра на Короля. Дана Юмашева
наконец, – заключил он, найдя в толпе свою цель. – Вы видите высокого кареглазого месье в гражданском, преспокойно беседующего с одельтерской дамой? Темные волосы, широкие плечи, бокал шампанского в руке. Милости прошу: это месье Чьерцем Васбегард, маг Государственного Архива, мастер иллюзии. Завтра в десять часов вечера он желает мирно побеседовать с господином Таффуром Вахэйлем в заведении «Азукар»[13]. Я рассчитываю на ваше содействие.
– А как вы убедите меня в том, что Вахэйлю это действительно необходимо?
– Просто посмотрите, как он изменится в лице, когда вы скажете, что в случае отказа тотчас же раскроется некий скандал. Этого будет достаточно.
– Добро, – скептически согласилась я. – Но почему же я запомню наш разговор, раз другие…
Собеседник взглянул на меня с непередаваемым укором, но, прежде чем он успел возразить, мы подверглись набегу небольшой стайки женщин – пяти или шести аристократок, принесших с собой пару бокалов шампанского, свежие сплетни и приятный смех.
– Я вижу, Ваше Сиятельство уже знакомы с месье Алентансом? – заявила виконтесса Тюэз. – Сегодня он исполнил что-то необыкновенное! Вы больше не сыграете для нас?
«Непременно он, – с ухмылкой подумала я. – Ручаюсь, без его минорной скрипки, которую вы уже забыли, остальные партии звучат совсем по-другому. А значит, дорогая Софи Тюэз, вы опять льстите – как и любая одельтерка в этом зале».
– Мое время дорого стоит, Ваша Светлость, – с искоркой в голосе ответил ей месье Алентанс, сопроводив тем не менее свою фразу жестом уважения.
– Бесстыдник! – незнакомая дама обиженно ткнула музыканта в грудь сложенным веером.
– Вы даже не представляете, насколько! – оскалился скрипач, и женщины рассмеялись. – Я даже могу спросить у княгини: не расскажете ли, Ваше Сиятельство, что вам снилось сегодня?
Я, как вы, понимаете, оторопела. Даже больше чем оторопела, месье Монгрен.
– Что, простите? – переспросила я в надежде, что предыдущий вопрос музыканта был лишь обманом слуха.
– Не соизволите ли вы, княгиня, поделиться с нами своим сегодняшним сном? – пытливо повторил Фойерен.
– Расскажите! – поддержала его неизвестная дама, схватив бокал шампанского с подноса проходившего мимо слуги. Бокал, который был для нее однозначно лишним.
– Извините, – вкрадчиво прошептала я. – Но не лучше ли нам всем поговорить об искусстве…
– Кто докажет, что сны – не искусство нашего сознания? – полуязвительно-полуиронично спросил скрипач.
– Не более чем странные связи между нашими воспоминаниями, – отмахнулась я.
– Не хочу и не буду жить в мире, где сны – кривое отражение наших впечатлений и переживаний! – под неотрывным вниманием одельтерских дам запротестовал скрипач.
– Именно, именно! – воскликнула виконтесса Тюэз.
Остальные женщины, смеясь и прикладываясь к шампанскому, начали изливать друг другу свои недавние сновидения. Будь у меня хоть толика их веселья,
Название «Азукар» переводится с десаринайского как «Сахар».