Сто и одна муза сКаз-о-новой. Записки деревенского модника. Владимир Иванов
блудным попкам и напугаям
А иные бесноватые часто любят переиначивать истины в свою пользу.
В результате, божественное – будьте свободны, как дети, трансформируется в бесовское – интимную свободу детям или свободу от всяких там детей.
Вот и развивается эпидемия оскоплённых душ, затрагивая домашних котиков и кошечек, с попутным завязыванием собственной уды узлом, до самого наступления хронической депрессии.
А может так лучше, и зачастую они правы, они сами себя назначили лишними на пятой части суши? Не находя себе места, путаясь в двух понятиях свободы и воли, свободу детям со свободой от детей, даже не пытаясь разглядеть хоть третей сосны, чтобы соснуть с удовольствием или вспоминать, как их имели на Таити.
И тогда становится понятной их общая брезгливость к вате, смешанная с восторгом перьями и шерстными мохерами – суицид направленный на собственное потомство, или как называют безумных зверушек пожирающих в зачатке собственных детей? Проглоты?
Неразделённая осень
Осень в двери стучит осторожно,
Ты дождю тихо дверь ту открой,
К концу лета чудес всевозможных,
Мы встречали с лихвой сей порой.
Там корзинкой с грибами черпали,
Алых ягод калины, где убрана рожь,
Серебрились за тучами серые дали,
Лета бабьего паутина и первая ложь.
Нас в лес, опять, манила паутинка,
– Ты, лишь ступи и топай по тропинке,
Её легко измерять твердыми шагами,
Что грязь и лужи хнычут под ногами?
Куда ещё ломиться, как скотина можно?
Не по тропе, забыв про осторожность,
Хруст веток, веер брызг и мха седины,
Двойной разбитой колеи чужой резины.
Говорят, что осень это – небо,
Пусть оно не плачет под ногами.
Это лес с листвою цвета хлеба
И зима, которую не ждали.
Белый город скроет черный снег,
Чистый снег падет в серый снег,
Осторожно, скрипя снегом, ступая,
Тень за светом по свету шагает.
Покемон Дитто и Ваня с яйцом
Сапог за лавкой скромно жил,
Да, вдруг, в деревню нашу угодил,
Откуда у хлопца Рязанская грусть?
Торгуя овощами, он цинично загруз.
Ему явилась сексуальная игрушка,
Амеба Дитто, с виду, как подушка,
И вот Ивану наплевать на лица,
На покемоне он решил жениться.
Но был тот покемон коварен и умён,
И трансформаций ловких полон он,
Как только Ваня с Дитто поженился,
Тот, точно в сказке, в Ваню превратился.
Ваня на Ваню покемонит, брак кляня,
Пиар – пиаром, только жизнь – фигня,
Медовый месяц длился, как обычно,
Под лавкой сапожок наш снёс яичко.
Зимой в саду у покемонов зреют вишни,
А мы капусту стричь для Вани вышли,
«Нас все заметят?» – «Заметят при работе»
Скажут со спонсорским пакетом тёти.
«Ребяты,