Чингисхан. Тэмуджин. Рождение вождя. Алексей Гатапов
с трудом подавил на лице вспыхнувшую радость. Выждав приличное время, он встал, открыл сундук у стены, достал новую рубаху из тонкой замши, перепоясался ремнем на бронзовой бляхе.
– Надолго поедете? – мать, помешивая деревянным ковшиком арсу, придирчиво осмотрела сына. – Гутулы новые надень, в пути могут встретиться люди.
– Через семь-восемь дней приедем, – говорил Есугей, отрезая от гуся жирную ножку.
– Еду с собой возьмете?
– Там все есть.
Вошел Хасар. Подозрительно посмотрел на Тэмуджина, одетого в новую рубаху, снимающего со стены свой лук в хоромго, и все понял. Лицо его потускнело, обиженно вытянулось. Сев у порога, он громко засопел, раздувая ноздри.
Есугей долго смотрел на его недовольное лицо, неторопливо обгладывая гусиную ногу. Бросил косточку на кусок бересты под столом, взял чашу с кумысом, отхлебнул глоток и покачал головой.
– До сих пор ты не научился хранить то, что имеешь на сердце… А ведь тебе уже семь лет, Хасар.
Тот опустил голову.
– А это еще хуже, – строго сказал отец. – Подними голову и смотри на меня прямо.
Хасар поднял озлобленный взгляд, дерзко посмотрел ему в глаза.
– Только так всегда нужно смотреть на людей. Понял?
– Понял.
– Не забудешь?
– Не забуду.
– Ну, тогда собирайся.
Тот молодым барсом метнулся в мужскую половину, сорвал со стены свой саадак. Есугей с недоуменной улыбкой оглянулся на Оэлун.
– Что может понимать такой человек? – развел он руками. – Как с таким разговаривать?
Оэлун улыбнулась в ответ. Радостная оттого, что муж приехал в веселом духе, она благодарными глазами смотрела на него. Сидя по левую руку, на женской стороне, она зорко следила за его взглядами, сторожа каждое движение, вовремя подавала новые куски, поближе придвигала чашки с луком и солью, подливала кумыс.
Тэмуджин с Хасаром взяли свои узды и пошли ловить коней. Хасар отпустил пастись своего ездового мерина и решил ехать на другом своем коне, недавно объезженном кауром жеребце. Черный жеребец Тэмуджина щипал траву за крайними юртами.
– Брат, дай мне своего жеребца, – Хасар, прикрываясь от закатного солнца загорелой до черноты ладонью, смотрел на разбредавшийся по тому берегу табун ездовых лошадей куреня. – Мой опять на ту сторону перешел.
– Возьми, – Тэмуджин передал ему поводья. – Только не выпускай из рук, а то потом не поймаешь.
– Знаю, он кроме тебя никому не дается.
Хасар смело запрыгнул на злобно заворочавшего красными глазами жеребца, круто повернул его и, понукая босыми ногами, ходко порысил в сторону реки.
Подходя к своему айлу, у наружного очага Тэмуджин увидел Бэктэра. Тот сидел боком к нему на примятой траве, скрестив под собой ноги. Из малой юрты с сердитым лицом выглянула младшая мать Сочигэл – мать Бэктэра. Увидев Тэмуджина, она молча скрылась за пологом.
– Почему без коня вернулся? – не оборачиваясь, спросил Бэктэр.
– Хасар на нем