Лицо в зеркале. Дин Кунц
«Орешков», и ты справишься с кем угодно.
– Да, конечно. Если бросить такой «Орешек», можно раскроить парню голову.
– А потом съесть орудие убийства.
Официантка вернулась с кредитной карточкой и счетом. Пока Этан добавлял чаевые и расписывался, Рисковый даже не посмотрел на женщину, как будто забыл о ее существовании.
Дождь барабанил по стеклу, пронизывающий ветер что-то рисовал на нем водой.
– Похоже, там холодно, – заметил Рисковый.
Этан именно об этом и думал.
Глава 11
В дождевике и сапогах, в тех же джинсах и свитере, что и раньше, сидя за рулем серебристого «БМВ», Корки Лапута едва мог пошевелиться, словно на нем была тяжелая и сковывающая движения шуба.
Хотя рубашку он застегнул не до самого верха, злость распирала горло, и казалось, что он запихнул свою шестнадцатидюймовую шею в пятнадцатидюймовый воротник.
Ему хотелось поехать в Западный Голливуд и убить Райнерда.
Такие импульсы, естественно, следовало подавлять. Пусть он и мечтал ввергнуть общество в беззаконный хаос, из которого поднялся бы новый мир, законы, запрещающие убийство, пока еще действовали. Мало того, их нарушение каралось.
Корки был революционером, но не мучеником.
Он осознавал необходимость соблюдения баланса между радикальными действиями и терпением.
Признавал существование границ анархической ярости.
Чтобы успокоиться, съел шоколадный батончик.
Наперекор утверждениям медицины, как продажной, обуянной жадностью западной, так и претендующей на духовность восточной, очищенный сахар не прибавлял Корки энергии. Наоборот, успокаивал.
Очень старые люди, нервы которых основательно потрепало как самой жизнью, так и разочарованиями, принесенными ею, давно знали об успокаивающем эффекте избытка сахара. Чем дальше уплывала возможность реализации надежд и грез, тем большую роль в их диете играло мороженое, поглощаемое квартами, пирожные с кремом, которые покупались большими коробками, и шоколад в самых различных видах, плитки, конфеты, фигурки.
В последние годы своей жизни его мать села на иглу мороженого. Ела его на завтрак, обед и ужин. Ела большущими стаканами из вощеной бумаги, огромными пластиковыми контейнерами.
Съеденного ею мороженого с лихвой хватило бы для того, чтобы забить холестериновыми бляшками артериальную систему, протянувшуюся от Калифорнии до Луны. Какое-то время Корки думал, что родительница придумала новый способ покончить жизнь самоубийством.
Но вместо того, чтобы довести себя до обширного инфаркта, мать становилась здоровее и здоровее. У нее заметно улучшился цвет лица, ярко заблестели глаза, чего не было даже в молодости.
Галлоны и баррели «Шоколадно-мятного безумия», «Орехово-шоколадной фантазии», «Кленово-ореховой радости» и десятков других сортов мороженого, похоже, заставили пойти в обратную сторону ее биологические часы.
И он начал подозревать, что мать нашла ключ к бессмертию для уникального обмена веществ своего организма: