Мадам Мидас. Фергюс Хьюм
за нее Бога, Арчи попросил благословить пищу в такой безапелляционной манере, словно думал, что на Небеса следует давить, чтобы добиться их внимания. Потом все в молчании принялись за еду, потому что никто из этой компании не был склонен к болтовне. Некоторое время не слышалось ни звука, если не считать позвякивания чашек и блюдец да размеренного тиканья часов.
Через открытое окно в комнату врывался слабый ветерок: прохладный, пахнущий лесом и чем-то похожим на персик – ароматом цветущего утесника.
Закатный свет заливал комнату. Надвигалась ночь, и отсветы мерцающего в очаге огня весело танцевали на потолке, заставляя все предметы казаться больше.
Наконец Арчи отодвинул свое кресло в знак того, что закончил трапезу, и приготовился говорить.
– Чегой-то не видать наших новых трудяг, – сказал он, взглянув на госпожу. – А тех нерадивых тварей, которые смотали, следовало бы отдубасить за их лень… И все же они были лучше, чем ничего.
– Ты написал Сливерсу? – спросила Мадам Мидас, подняв глаза.
– Этой тушке на деревянной ножке? – отозвался Макинтош. – Написал, а как же! Но старый грубиян бьет баклуши и думать не думает присылать мне то, что надо. Что ж, – покорно добавил он, – придется обходиться тем, что есть. Как знать, может, провидение вскорости пошлет нам людей?
Услышав это, Селина тоже подняла глаза, уловив благоприятную возможность, и вставила подходящую пословицу.
– На Бога надейся, а сам не плошай, – бросила она.
Это было неоспоримо, и никто не доставил ей удовольствия возражениями. Арчи знал – спорить с Селиной невозможно. У нее под рукой всегда был изрядный багаж мудрости, почерпнутой из пословиц, – своего рода домашний Таппер[7], чья философия была самой раздражающей и неопровержимой. Макинтош сделал самое мудрое из того, что мог придумать при данных обстоятельствах, – сменил тему разговора.
– Я видел днем Его.
«Его» в данном случае означало «мистера Вилльерса», на чье имя в этом доме было наложено табу и на которого всегда только как бы намекали. Поскольку оба слуги знали все о несчастливой жизни Мадам Мидас, та не стеснялась разговаривать с ними об этом.
– И как он выглядит? – спросила она, стряхивая крошки с платья.
– Прекрасно, – сказал Арчи, вставая. – На московском руднике ему не потрафило, но он зашиб неплохую деньгу на участке «Королева Сердец».
– Нечестивец, – заметила Селина, – цветет, как зеленый лавр.
– О да, – сухо ответил Макинтош, – мы это знаем, Селина, – старый рогач присматривает за своими ребятками.
– Думаю, он просто живет сегодняшним днем, – спокойно сказала Мадам Мидас. – Как бы он ни разбогател, все равно потом обнищает, потому что никогда не станет предусмотрительным человеком.
– Он собирается прийти повидаться с вами, мэм, – проворчал Арчи, зажигая трубку.
Миссис Вилльерс встала и подошла к окну.
– Он уже делал это раньше, –
Мартин Фаркуар Таппер (1810–1889) – английский поэт и писатель; автор обширного собрания морализаторских и дидактических сочинений в белых стихах.