Клинок Богини, гость и раб. Анастасия Машевская
красива и знаешь слабые места его тела. Габи научила девушку поцелуям.
Когда Бану в первый раз сама успешно накрасилась, причесалась и оделась в платье из ласбарнского льна, тонкой занавесью скрывающее тело и открывающее простор для фантазии, Габи удовлетворенно хмыкнула, окинув ее оценивающим взглядом:
– Не оставайся с Тиглатом один на один, когда так выглядишь. По крайней мере, пока не пройдешь последнее испытание из пяти лет обучения.
– Почему? – спросила Бану. – Гор… Гор… – осеклась, побоялась продолжить мысль. Будь здесь кто-то другой, а не Габи, возможно и договорила бы. Но Гор приставил к ней именно Габи, которую, как говорили, на пятом году обучения изнасиловал сам Мастер Ишли.
Женщина поняла мысли Бансабиры. Она усмехнулась, глядя на подопечную:
– Пока не закончим пять лет, мы целиком и полностью принадлежим наставникам, Бану, мы их рабы. За годы основного курса каждый из нас проходит здесь путь солнца или луны, иначе говоря, путь колеса и Круга. Каждый входит сюда как гость, – Габи указала пальцем на умозрительную точку в воздухе. – Соглашаясь стать учеником, падает до раба, – женщина прочертила вымышленную дугу вниз, – постепенно поднимается снова – ты могла оценить, насколько менялось к тебе отношение Гора – до уровня гостя, но по обратную сторону оси, – женщина дочертила еще одну дугу. – И наконец достигает места выше двадцатого или даже звания Мастера, – палец женщины переместился в высшую точку окружности, – чтобы однажды, к старости, утратив силу и ловкость, умереть здесь и воскреснуть где-то еще и снова войти сюда гостем. – Начертанный круг сошелся.
Габи поднялась с кровати Бансабиры, на которой сидела.
– Мы принадлежим им, Бану, и если в голову Гора придет блажь навалиться на тебя, ты ничего не сделаешь. Даже если будешь сильно стараться. Поэтому просто не подавай ему лишнего повода. Ты уже не девочка, а Тиглат… словом, он попробовал не меньше полусотни женщин – из числа рабынь храма и горожанок. По крайней мере так болтают, большего не знаю.
Бансабира поблагодарила женщину.
Стоило Габи уйти, Бану принялась распускать уложенную прическу. В дверь постучали.
– Кто? – спросила Бану: будь это Гор, он бы не стучал.
– Это я, – раздалось из-за двери.
Девушка замерла на мгновение:
– Входи.
Астароше вошел.
– Мы с Шавной идем в торговый квартал. Если у тебя есть время, пойдем с на…
Молодой мужчина осекся: в полумраке подкрашенные сурьмой глаза Бану показались ему кошачьими. У мистических пантер из легенд и преданий Ласбарна, наверное, были такие же. Он сказал это вслух.
– Чего? – не поняла Бану.
– Твои глаза, – Астароше приблизился. Запустил руки в распущенные волосы. Сами по себе золотистые, в темноте они отливали старым добротным и благородным красным золотом.
Приподняв в ладонях девичье лицо, Астароше выговорил:
– Я завидую Тиглату. Он видит это каждый день.
– Гор… Гор может войти в любую минуту, – выговорила девушка тише, чем хотела.
Лицо