Помутнение. Максим Александрович Городничев
кто-то? Или померещилось?..
Я до боли в глазах оглядывал темнеющую гору, и дальние склоны, и ближние стволы; искры сыпались теперь как надо. Значит, померещилось.
Я уселся снова и сцепил пальцы на рукояти мясницкого ножа. Мох горел, рождая гибкие оранжевые языки, вылизывающие небо. Казалось, мир вокруг чернеет, не в силах соперничать в красках со священным огнем. В глазах моих плясали желтые круги, и не существовало ничего, кроме обволакивающего, дающего силу света. Я опустил веки, и огненно-желтое сияние сменилось ярко-красным.
Где-то ухал филин, возились под корнями мыши. Я смотрел на красный круг, горящий на внутренней поверхности век, и видел, как среди пламени гуляют ажурные тени.
Забывшись, я протянул к костру руки, все в трещинках и царапинах, и всмотрелся в силуэт входа в подземный чертог. Шахта, скрывавшая запутанные подземные лабиринты и брошенные забои, вздымавшая из недр трубу дымохода, казалась злобным ненасытным зверем.
Вдруг вдалеке, из-за холмов, по обе стороны от меня, раздался вой, громкий и пронзительный, на этот раз уже вой волков. В носу защекотало, точно перед бурей. Внутренний голос зазвучал в голове набатом Собора Парижской Богоматери, заставляя шептать заученные наизусть строки из Апокалипсиса:
«И другое знамение явилось на небе: вот, большой красный
дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь
диадем. Хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их
на землю. Горе живущим на земле и на море! Потому что к вам
сошел дьявол в сильной ярости, зная, что немного ему остается
времени».
Вой смолк. Затем поднялся снова, уже ближе. Металлический отблеск скользнул по лезвию ножа. Я смотрел в огонь, и мне казалось, что горы и лес смотрят в пламя тоже. Что и горы, и лес вздрагивают, удивляясь моей смелости – давным-давно никто не зажигал здесь ритуального огня, одна искра которого может дотла испепелить нечисть…
Ветер переменил направление.
Я по-прежнему сидел неподвижно, но теперь глаза ни на секунду не прекращали обшаривать темноту за гранью огненного круга. Мне становилось все больше не по себе – вой неизменно приближался, звучал почти за спиной. Затем мир разом стих. Луна выплыла из темных туч, нависая над поросшей соснами горой, высветив вокруг костра… кольцо волков. Они были страшны в охватившем их молчании. Это длилось всего миг. Разорванные луной тучи сомкнулись, оставляя лишь свет пламени. Чуть заметное напряжение пробежало по подсвеченному лезвию ножа, ледяные дуновения закружились вокруг костра, шевеля язычки пламени.
– Уходи, ведьма! – проговорил я, медленно поднимая голову.
Женщина стояла на краю мерцающего круга. Ее глаза – собственно, я видел лишь дрожащие в них микроскопические отражения огня – необычайно медленно поползли по моей фигуре и остановились на лице. Губы ее раздвинулись, обнажая ровные зубы, пепельно-белые волосы развевались на ветру. Она стояла, безмолвно улыбаясь, словно