Пост-Москва. Олег Викторович Петухов
и опять. – Бу-бу-бу…
И повторяет снова, также громко и отчетливо:
– Я буду быть человек!
10
Геринг вошел в это неприметное здание с наглухо затонированными окнами. Замок щелкнул и дверь приоткрылась, как только он к ней подошел торопливым шагом от своего лимузина. Лицо у него было озабоченным, голову переполняли неприятные мысли, а на сердце точно кошки скребли.
Идя по пустым коридорам, поднимаясь по лестницам, снова по коридорам, он нигде не встречает ни одного человека, впрочем, как и обычно. Дорога ему хорошо знакома, он явно спешит, едва не переходя на бег, пока, наконец, не подходит к одной из дверей, естественно, без всякой таблички, и даже никакого номера или опознавательного символа на ней нет. Учреждение, расположенное в этом здании, настолько серьезно, что у него нет даже названия, а сотрудники этого учреждения не имеют никаких должностей: между собой они зовутся по рангу «младший», «сотрудник», «старший» и «Главный». Вот в кабинет Главного Геринг и попадает, в очередной раз удивляясь его старомодной монументальности и неброской роскоши.
Хозяин кабинета встает из-за огромного стола и делает пару шагов ему навстречу. Геринг машинально отмечает это число и во рту у него становится кисло: всего лишь два. В лучшие времена он получал в свой адрес полноценных четыре шага. Они пожимают друг другу руки и садятся в кресла вокруг кофейного столика. Хозяин разливает виски по бокалам и протягивает один из них Герингу. Тот отмечает в уме, что его не спросили, будет ли он пить, и что именно. Впрочем, Герингу сейчас не до церемоний и не до административно-бюрократического этикета. Как это ни печально, но у него сейчас проблемы, в этом стоило признаваться открыто, а Геринг никогда не боялся признать себе правду.
Как бы вторя его раздумьям, хозяин этого секретного учреждения говорит ему негромким хорошо поставленным голосом:
– Я слышал, у вас некоторые проблемы.
Чертыхнувшись про себя, Геринг изображает на лице некое подобие улыбки, чтобы не доставлять этому лощеному и импозантному господину слишком большого удовольствия:
– Ну, я бы не стал говорить о каких-то серьезных проблемах. Так, скорее, небольшие затруднения.
Хозяин кабинета едва заметно улыбается, но его глаза остаются холодными, даже, можно сказать, исполненными дьявольского мороза. А самое неприятное для Геринга, что тот ничего не говорит ему в ответ.
В кабинете повисло молчание, сквозь которое Герингу приходилось пробираться маленькими осторожными шажками, будто по полю по пояс в густой траве, где обитает множество ядовитых змей. Однако делать было нечего, и ему приходилось выполнять свою нелегкую миссию.
Геринг не любил играть в гляделки, но в стенах этого кабинета, знал он, взгляд отводить было нельзя, это признак слабости, признак тонкожильности и расовой обреченности. Поэтому он смотрел прямо в глаза этому господину с коротко стриженными седыми волосами и с небрежно повязанным на шее шелковом платке, одетому в старомодный блейзер с тусклыми латунными пуговицами, и говорил, стараясь придать голосу легкую небрежность,