Ветер с севера. Симона Вилар
угодники! Никогда еще женщины не играли в его жизни такой роли, как теперь, когда ему перевалило уже за сорок!
Тогда, после отказа в руке Гизеллы, Ренье, возвратившись в свои покои, в бешенстве швырнул о стену редкостное кресло из слоновой кости. Постельничие и пажи, видя гнев своего господина, разбежались, как кролики. Лишь его нотарий грек Леонтий остался сидеть в нише стены, не поднимая глаз от рукописной Псалтыри. И когда Ренье наконец успокоился и вышел подышать воздухом на холодную лоджию дворца, Леонтий мелкими шажками приблизился к нему и, зябко кутаясь в меховую пелерину (грек всегда мерз), негромко проговорил:
– Воистину грешно так убиваться из-за невесты, которой вы и в глаза не видывали.
Мягкий голос, иноземный выговор подействовали на герцога умиротворяюще.
– Что ты понимаешь, Лео, мне была нужна вовсе не эта девчонка, а сам брак с нею. А с ним и возможность стать венценосцем.
– Разве у великого князя нет истинной власти? Разве он не может сам венчать себя на царство?
– Так поступают лишь варвары-викинги. А я наполовину Каролинг. Это ко многому обязывает. К тому же среди моих непокорных феодалов всегда найдутся недовольные властью короля Ренье и, сославшись на то, что я узурпировал власть, призовут в страну любого из ближних Каролингов. Брак же с принцессой сделает меня недосягаемым.
– Понимаю, понимаю…
Леонтий стоял рядом, дуя на мерзнущие пальцы.
– У меня на родине, в благословенной Византии, родство с порфироносцем тоже дает власть. Некогда один из величайших правителей Константинополя, божественный базилевс Юстиниан, даже поднял до трона уличную блудницу, и все хроники в один голос утверждают, что из нее вышла мудрейшая правительница.
Ренье лишь отмахнулся.
– Помолчи, грек. Сегодня меня не развлекают твои басни. Хотя как ты сказал? Она была блудницей? Поистине вы, византийцы, странные люди.
– Вы, франки, тоже. Зачем было, например, ломать редкое кресло, привезенное из сарацинских стран? Не лучше ли вспомнить, что, кроме дочери короля Простоватого, в мире есть и другие принцессы.
Возможно, именно грек и заронил в душу герцога надежду и этим спас короля франков, ибо самые сатанинские мысли роились в тот вечер под голым черепом Ренье. Однако чем больше они перебирали с Леонтием возможные варианты, тем больше герцог впадал в отчаяние. Поистине он родился под несчастливой звездой. При дворах Каролингов в те годы недоставало принцесс. Так, у Людовика Дитя была старшая сестра Эллинрат. Но ее несколько лет назад похитил маркграф Энгельшальк II. Позднее его ослепили, но это не помешало Эллинрат остаться ему верной супругой. Была еще и ее племянница Базина, но она, по слухам, впала в буйное помешательство, ее держат в каком-то подземелье и никому не показывают. В землях же самого Ренье обреталась аббатиса Эрментруда из рода Каролингов. Длинная Шея не убоялся бы жениться на ней, хоть ей уже было под шестьдесят, но, к несчастью, благочестивая