Каникулы юной ведьмы. Ренат Рифович Янышев
и время от времени пытался сам встать за верстак. День еще только клонился к закату, а выгнутый руль и деревянное сиденье уже были готовы. Они опять заспорили, как крепить. Папа хотел все соединить на шипах и клею, а крестный утверждал, что это надо делать только с помощью кожаных ремней.
Уяснив себе, что, если верх одержит папа, придется ждать сутки, пока клей высохнет, а если дед Кузя с его ремнями, то хоть сейчас лети, я приняла сторону деда и вступила в спор. Папа немного обиделся, но сдался под нашим давлением.
Крестный очень шустро обернулся, сбегал домой и вскоре победно потрясал в воздухе зажатыми в кулаке длинными полосками кожи. Их тут же замочили в бочке с водой, и мы пошли на ужин в дом к тетке Варваре.
Едва завидя нас, тетка Варвара поманила меня из сарая, где она сидела на перевернутом ведре и доила корову. Струйки тоненько звенели о края ведра, уже наполненного более чем наполовину. На землю опускалась вечерняя прохлада, и от надоенного молока поднимался легкий парок.
– Ну-ка, подай мне кружку, Никочка! – скомандовала хозяйка.
Я послушно передала ей металлическую кружку и наклонилась, чтобы получше рассмотреть, как доят корову. Тетка Варвара одной рукой подставила кружку, а потом большим и указательным пальцами протянула вниз один из сосков. Причем так безжалостно, но корова даже не шелохнулась. Взык-взык – и кружка заполнилась, тут же оказавшись перед моим лицом.
– Выпей! В городе ты никогда такого не попробуешь.
Я заглянула в кружку. Там даже не было видно молока. Над ним возвышалась пузырящаяся шапка голубоватой пены, словно у пива. И у этого молока был такой душистый аромат и сладковатый вкус, что я и опомниться не успела, как кружка оказалась пустой. А мой язык вовсю слизывал пену с верхней губы.
– Вот это дело! – удовлетворенно поцокала тетка Варвара. – А ещё?
Я не отказалась, и вскоре вторая кружка теплого-теплого молока оказалась в моем желудке, сразу наполнив его какой-то удивительной сытостью. Так что даже и на ужин расхотелось идти.
– Никочка, посмотри Пеструшку, а? Все ли у нее хорошо? А то что-то молока давать стала меньше, – вдруг попросила тетка, когда я уже выходила из сарая.
«М-да, приходи к нему лечиться и корова, и волчица… Началось. К концу лета я стану знатным ветеринаром. Или ветеринаршей? В общем, кем-то стану, это точно», – подумала я и уже привычно прищурилась, рассматривая хозяйскую корову. Но Пеструшка была абсолютно здорова, что я и сообщила тетке Варваре.
Но даже когда я повторила, что беспокоиться не о чем, тень сомнения не исчезла с лица хозяйки.
После ужина мы вернулись в сарай. Взрослые зажгли свет, и сразу клубы мошкары переместились с улицы поближе к лампе. Кожа уже разбухла, и папа с крестным приступили к работе. Они выкручивали жгуты и изо всех сил растягивали кожу. Их лица покраснели от натуги, зато вскоре дед Кузя удовлетворенно крякнул, оценивая свою работу, и протянул мне метлу с аккуратными седельцем и рулем.
Я тут же уселась (конечно, настоящее кожаное седло