Каникулы юной ведьмы. Ренат Рифович Янышев
он, снова застонав, перевернулся на живот. Я осторожно присела рядом и стала поглаживать папину голову.
– Ты хоть понимаешь, что натворила?
Вообще-то я не очень понимала, отчего папа так сердит. Раз он заколдован, то значит – раньше или позже будет расколдован. Если бы меня кто заколдовал, чтобы я на время стала взрослой, я бы только обрадовалась.
– У меня были дела. Много дел, которые я должен был решить за свой отпуск здесь, на родине. Причем от меня требуется, чтобы я был ВЗРОСЛЫМ. И вместо меня никто их не решит. И даже ты со всем своим волшебством не сможешь их решить. Потому что мне не объяснить тебе всего. Ты просто не поймешь. Ну, как я, к примеру, приду куда-нибудь и скажу: «Извините, обычно я очень большой…» Тьфу, черт побери, даже говорить не хочется.
Тут вернулся дед Кузя, держа в обеих руках по сумке.
– Вот, я вам поесть тут собрал. Вы ж не пойдете к Варваре? Кстати, кое-что нашел для тебя…
Крестный вытащил из кипы вещей красненькую рубашонку и цветастые шорты, кепочку и сандалии. Папа скептически оглядел все это:
– А трусы где?
– Вот, все здесь, в кулечке, – склонился над папой дед Кузя и погладил его по головке. Что поделать, если малышей всегда хочется погладить? Только папе это не понравилось:
– Отойди, Петрович, от греха подальше.
Но тот внезапно развеселился:
– А то что? И что ты мне сделаешь? Вот захочу сейчас и отшлепаю.
Папины глаза сузились в щелочки:
– Ну, попробуй.
И тут уже вмешалась я:
– Папа, ну-ка прекрати сейчас же, что ты как маленький…
Мы, наверное, вспомнили, как смеялись в сарае, потому что захохотали одновременно. Правда, на этот раз успокоились гораздо быстрее.
Чуть погодя папа ушел на кухню переодеваться, а когда он появился, то мы с крестным снова рассмеялись. Перед нами стоял, напыжившись, маленький мальчик, исподлобья посматривавший на нас.
На улицу мы решили не выходить. Зато дед Кузя теперь остался с нами на положении равноправного заговорщика.
Обсуждать, в общем-то было нечего. Раз я не могла превратить обратно папу в нормального взрослого, значит, надо было обратиться за помощью или советом к знающим людям. Ни папа, ни крестный среди волшебников знакомых не имели. Да и у меня было только одно знакомство. Мы немного поспорили, одна я полечу или с папой. Но, поскольку я чувствовала себя виноватой перед ним, то согласилась взять его с собой.
Дед Кузя сбегал в сарай, принес оттуда инструменты и стал делать двухместную метлу. Папа путался у крестного под ногами, а тот цыкал на него в ответ. Один только раз он дал папе рубанок, но тот сразу же уронил его себе на ногу. Мы рассмеялись, а папа обиделся и надолго замолчал.
А потом мы до вечера играли в карты. Дед Кузя стал нашей связью с внешним миром. Он кормил нас, сторожил, когда мы выходили во двор, чтобы никто не заметил папу. А желающие пообщаться с папой были, но дед Кузя всех их гнал за ворота. Одна бы я без него не справилась. Да и с папой теперь он общался лучше, чем я.
Я