Бунтующий Яппи. Василий Богданов
такой дребеденью.
– У, какой грязнущий, – спустился сверху гулкий мамин голос. – Ты посмотри на себя.
Она достала носовой платок и, поплевав на него, принялась утирать меня. Резко запахло слюной и помадой. Я уворачивался с упрямой настойчивостью и прятал лицо, перепачканное землёй и сажей. Мне было стыдно, и казалось, что она сейчас узнает о том, что я видел в парке.
– Ну, на кого же ты похож!.. – Мама одергивала на мне рубаху и подтягивала штаны.
– На кого?
– На беспризорника.
Беспризорников показывали в кино. Их было много после войны.
– Опять костры жгли?.. – Мама подозрительно принюхалась.
– Не-е, это дворники на помойке жгли мусор, а мы с Русланом шли мимо…
– Ну-ка смотри мне в глаза.
Я посмотрел, и глаза у меня были честные. Лишь бы не узнала про то, что я видел голую Любку. А мамино лицо сделалось подозрительным.
– А почему у тебя в глазах огромный костёр?
Я вздохнул с облегчением и раскрыл глаза пошире, сделав их ещё немного честнее. Интересно, она, правда, видит костёр или притворяется? Наверное, притворяется. Потому что, если бы она видела костёр, то она бы знала и про Любку.
– Пошли быстро мыться. – Мамина ладонь поймала мою ускользающую руку, и мы пошли в дом. Взяли полотенца, мыло, шампунь и мочалку, а потом направились в ванную. А ванная у нас общая, одна на всех жильцов, и там, как всегда, было занято. Мы встали в полутёмном коридоре напротив двери, закрытой на шпингалет. Мама молчала. Из ванной раздавался плеск воды, звуки энергичного растирания и глубокий женский голос, который пел:
– Орлёнок, Орлёнок
Лети выше солнца…
Мама вздохнула и сказала что-то про то, что мыться надо всем, а песни распевать можно и дома. А я тоже люблю петь в ванной, в основном, что-нибудь про Родину. Я ещё гимн знаю: Союз нерушимый… Когда его поют, надо вставать. А мужчины должны снимать шляпы. Обычно его поют рано утром по радио, когда все ещё спят. Но я не сплю. Я тихонько встаю с кровати, чтобы не разбудить маму, и слушаю стоя. Один только я стою во всём доме. Когда-нибудь узнают, что только я вставал, когда играли гимн, и дадут мне медаль, а может, и орден. Лучше орден.
– Ма, а за что звезду дают?
– За подвиг.
– А я бабушку через дорогу переведу – это подвиг?
Она тихо смеётся в темноте.
– Нет.
Ну конечно, нет. Тогда бы всем надо было ставить памятники по грудь. А если я изобрету лекарство от смерти и оживлю Ленина – это подвиг?
– Подвиг совершил Александр Матросов.
– И что он сделал?
– Упал грудью на амбразуру.
Я вдруг ясно увидел страшную колючую Амбразуру, имевшую отдалённое сходство с Дикобразом, на которую голой грудью упал человек в разорванной тельняшке и бескозырке с надписью «Черноморец».
– Амбразура –