Мошенник из Багдада. Григорий Кац
и думал, что всё золото мира сосредоточено в нем. Но увидев огромные золотые светильники, выходившие прямо из потолка, золоченые перила на широких ступенях, я понял, что дом хакима, да и сам шахский дворец построены в те давние времена, когда строительные материалы делались вручную, и никто не имел понятия об электричестве; а заезжать на царский двор на конях или ослах было великой привилегией. Это уже потом какие-то иноземцы привезли, по воле Аллаха, в Багдад электричество. Но откуда оно берется и как работает – ни отец мой, ни я понятия не имели.
Из документов у меня была лишь свинцовая печать с выцарапанной надписью про мое имя и занятие. Служка на широкой доске, которая имела название «рисепшн-деск» (которое я смог запомнить с трудом) с сомнением посмотрел на печать, но пропустил меня на лестницу.
Жилище Бориса состояло из нескольких комнат: одна для сна, другая для омовений и одна для отправления естественных надобностей. Борис, да пребудет с ним Аллах, начал с того, что ознакомил меня с самой маленькой комнатой, где вместо принятой в Ираке ямы с положенной поперек доской, находился белый широкий сосуд с водой, которая с быстротой молнии смывала все содержимое моего желудка. Далее Борис, да продлит Аллах его годы, показал мне, для чего рядом с сосудом имелся белый рулон бумаги, предназначенный для обтираний и омовения рук после облегчения желудка. По древней персидской традиции эти омовения правоверные осуществляли песком. Эти премудрости, распространенные у неверных, немного покоробили меня, но делать нечего. Хочешь быть волком – надевай волчью шкуру.
После этого Борис изволил показать мне комнату для омовений. Тут меня ожидал сюрприз, но я не подал виду, что это меня насторожило. В комнате был огромный белый сосуд, куда можно было положить и лошадь. Но самое главное – из одного из кранов текла горячая вода. А где находился служитель, который разжигал тамдыр и подогревал воду, Борис мне не сказал. Еще один прибор, который изобрел для неверных, видимо, сам шайтан, да провалится он в самое далекое отделение ада, – это коробка на столе, которую Борис назвал телефоном. Разломив его пополам, Борис что-то проговорил в одно из отделений и вернул его на место. Я, каюсь, не настолько сведущий в силе Корана, и к муфтиям и прочим муллам, отношусь как к приложению, необходимому для моей работы, будь то работа брадобрея или помощника лекаря. Любой правоверный, начиная какое-то дело, обязан помолиться Аллаху, чтобы Он держал свою руку на пульсе его занятий, и доказать, что это Ему угодно. Тем более, брея много лет головы мулл, я не видел разницы между лбами служителей Аллаха и простыми погонщиками верблюдов. Но шайтан и тут продолжал меня испытывать, хотя я понимал, что, связавшись с неверными, я сам становлюсь им подобным, поощряя дом неверия, в котором очутился. Это относится к тому, что дверь в комнаты внезапно отворилась, и служитель вкатил на столике пищу, о которой мы с Борисом только что говорили. Это уже было выше моих