Дзержинский. От «Астронома» до «Железного Феликса». Илья Ратьковский
Альбина, вместо Ядвиги Кушелевской – Крушелевская), департамент дал точную информацию о Дзержинском и его родственниках на тот момент…
На пути к первой революции
Вернувшись из ссылки в Литву, Дзержинский явился в деревню Поплавы Минской губернии, к двоюродной сестре Станиславе Богуцкой. Позднее она рассказывала родной сестре Феликса Дзержинского Альдоне обстоятельства этого посещения, которая потом пересказала их в своих воспоминаниях: «В один сентябрьский полдень 1902 года[389] неожиданно в дом вошел Феликс. Вид у него был усталый, одежда порвана, на ногах дырявые сапоги, ноги опухли от долгой ходьбы. Но, несмотря на усталость, Феликс был весел и очень доволен своим возвращением. Он сразу начал играть с детьми, которых очень любил. Умывшись и переодевшись, он вместе со всеми сел обедать. Во время обеда Феликс много рассказывал о ссылке, о том, как он бежал со своим товарищем в лодке. На следующий день он отправился к своим друзьям Гольдманам,[390] а затем уехал в Краков»[391]. Сама Станислава Богуцкая вспоминала другие подробности приезда кузена: «Приехал он однажды инкогнито под видом старшего брата, инженера Казимира, который в то время имел уже значительную лысину. Каково же было удивление нашей домашней работницы, когда она увидела густой чуб Фелека. Но наибольший интерес проявился у моего лысеющего кузена, который начал расспрашивать Фелека о средстве для роста волос. Тогда Фелек со всем остроумием дал следующий рецепт: «На ночь смазывать кожу на голове нефтью с луком», что кузен немедленно и сделал при большом негодовании своей жены»[392]. Она же вспоминала: «А когда я его однажды уговаривала, чтобы он отдохнул от этих дел, то он мне ответил: «Ты не понимаешь, что это является моей жизнью. Если я прекращу партийную работу, то буду как рыба, которую выбросили из воды. Это моя стихия, это мое любимое, необходимое для жизни занятие. А в тюрьмах – это только мой отдых…» А после этого разговора, желая меня рассмешить, начал двигать ушами, что ему исключительно нравилось. Но так как он любил со мной пошутить, то и я выступила со своим талантом шевеления носом. Мы так весело спорили, чем труднее двигать – ушами или носом, конечно, смеха при этом было немало, т. к. у Фелека был необыкновенный, свойственный только ему юмор»[393].
Перед самым отъездом за границу Дзержинский приехал к Альдоне и ее мужу Гедымину Булгак в Мицкевичи Слуцкого уезда Минской губернии. «Возвращаясь с прогулки с детьми, я увидела Феликса, сидящего у нас на крыльце. Несказанно обрадованная, я бросилась его обнимать, а он шепнул мне: «Я Казимир». Четырехлетний сын мой очень удивлялся, что я называю его то Казик, то, забывшись, Феликс, и спрашивал: как же зовут дядю? Феликс всегда был очень осторожным и просил меня называть его Казимиром, чтобы кто-нибудь случайно не узнал, что он здесь. Через два-три дня Феликс уехал за границу, и я стала получать от него письма из Швейцарии», – так описывала эту встречу Альдона[394]. В Мицкевичах, в
Речь, с учетом иного стиля, идет о более раннем периоде.
Семья Юлии Гольдман, в которую он был влюблен. Ее брат, Гольдман Марк Исакович (1880–1937), с 1896 г. член социал-демократической партии Литвы, с 1897 г. – один из лидеров Бунда. Впервые арестован в 1899 г. С 1900 г. в эмиграции. В 1903 г. – глава делегации Бунда на 2-м съезде РСДРП, меньшевик. Известен под партийным псевдонимом Либер. Старший брат Юлии Гольдман Борис Исакович Гольдман известен как организатор одного из первых социал-демократических кружков в Вильно, его псевдоним – Горев.
Цит. по:
Цит. по: