Брусника. Катя Верба
днем, другие – ночью. Ночные сборы Надя любила больше всего. Такие ночи были, как праздник. Надиной обязанностью было носить фонарь. От возбуждения и гордости девочка не могла молчать и разговаривала шепотом, но бабушка не отвечала ей. Найдя нужную поляну, она закрывала глаза и принималась нежно и осторожно ощупывать травы, пока не находила нужную. Тогда она наклонялась к ней и начинала шептать травинке похвалу, а потом уже срывала ее и клала в свой нарядный фартук. Надя стояла рядом, держала фонарь над головой Тамары и смотрела, как в небе загораются и гаснут звезды.
Целебных трав бабушка собирала понемногу и сушила их маленькими пучками. Иногда она срывала всего один стебель травы. Когда Надя спрашивала, почему она не набирает больше, бабушка ей отвечала, что не каждая трава говорит с ней, не каждая травинка и цветок хотят исцелять. Еще бабушка говорила, что никому нельзя рассказывать эти знахарские секреты, иначе они растеряют свои силы.
Девочка впитывала все знания, как губка, с радостью выполняла ту работу, которая была ей посильна. Мать сильно злилась на нее за это и часто, в отместку, или, скорее, из ревности лупила ее дома веником. Бабушка жалела Надю, гладила шершавыми, морщинистыми руками ее каштановые кудри, смотрела на девочку грустными глазами. Надя обнимала ее в такие моменты и спрашивала:
– Ты так сильно меня любишь, потому что у нас с тобой глаза одинакового цвета?
– Я верю в твою силу, Надя. В тебе есть свет. Он особенный. Свет надежды…
Глава 7
Беззаботное время закончилось, когда Надя пошла в школу. Ее, выросшую на окраине села, не приняли одноклассники, знавшие друг друга с детского сада. Девочка не умела играть в игры, ей сложно было влиться в детское общество, к которому она не привыкла.
Надя с большой обидой и непониманием отнеслась к тому, что над ней смеялись, обзывали и били при любом удобном случае. Ее называли безотцовщиной, кричали вслед, что она цыганское отродье, дочь шлюхи, оборванка.
Каждый день приносил девочке новое разочарование, поэтому в школу она шла с большой неохотой. А после уроков плакала в одиночестве от обиды и непонимания. Мать не желала вникать в Надины проблемы, строго смотрела на нее, молчала. У нее были свои проблемы, поважнее Надиных. Бабушка успокаивала, говорила, что все пройдет.
– Ты справишься!
– Но как я могу справиться, если против меня весь класс?
– Потерпи, девочка моя, всему свое время. Ты справишься, я верю в твою силу.
– Ты веришь, а я нет! В сказки твои не верю и в силу тоже, – крикнула в ответ Надя и снова закрыв лицо ладонями, уронила голову на стол.
Растапливая печку, бабушка смотрела, как за окнами ветер срывает последние желтые листья с деревьев, думала о том, что дом ее совсем ветхий, и холодные осенние ветры так и рвутся внутрь, и, может быть, дров не хватит до конца зимы. Она гладила плачущую девочку по вздрагивающим плечам, перебирала вьющиеся волосы и говорила:
– Люди