Змеевы дочки. Татьяна Корсакова
в дорожный чемодан. Сплошь добротные, но простые вещи, совершенно лишенные индивидуальности.
– Детка, тебе нельзя выделяться, – говорила бабушка преувеличенно бодрым голосом, собирая внучку в дальнюю дорогу. – Тебе нужно затаиться и переждать…
Не получилось переждать и затаиться. Кто ж знал, что так все выйдет? Даже бабушка, которая, казалось, могла предугадать многое, на сей раз просчиталась… Прежде чем закрыть чемодан, Галка проверила потайное отделение. Все, что нужно было прятать от посторонних глаз, осталось на месте. Но все равно лучше бы перепрятать.
В запертую дверь постучались.
– Открывай! – послышался с той стороны голос Матрены. – Ишь, запирается она, а постельное прихватить не соизволила, мне таскай!
Галка сунула чемодан под кровать, открыла дверь, взяла из рук недовольной Матрены стопку серого, пахнущего сыростью белья, поверх которого лежало ветхое шерстяное одеяло. Матрена в это время бесцеремонно осматривала комнату.
– Постель заправишь и иди уже этих поднимать, – сказала наконец. – Сейчас хозяйка с Мефодием пообедают, а через полчаса ты этих в кухню выводи.
– Вы сейчас о детях? – спросила Галка. Не укладывалось у нее в голове, что о детях можно вот так… презрительно.
– Да какие они дети?! – Матрена вдруг понизила голос, словно бы разговор их могли подслушать. – Звереныши это, а не дети. У большинства родители знаешь кто?
– Кто? – спросила Галка.
– Преступники. Враги советского народа, предатели! Они, значицца, родину предавали, а родина об их выродках все равно заботится.
Кончики пальцев вдруг онемели, и затылку сделалось холодно. Это был страх, практически животный, неконтролируемый страх. Галка сжала и разжала кулаки, успокаиваясь.
– Все они? – спросила она, сглотнув колючий ком. – Все дети врагов народа?
– Не все. – Во взгляде Матрены застыло равнодушие. – Имеются еще беспризорники. Этим тоже, считай, повезло. Крыша над головой есть, кормят, одевают, обучают. Живи – не хочу! И ведь не ценят они заботу! Я уже десятый год при хозяйке, насмотрелась всякого. Бегут мерзавцы! При всяком удобном случае бегут. Но Мефодий почти завсегда их находит, у него чуйка. Как у ищейки! – добавила Матрена со смесью отвращения и восхищения. – Ты, девка, с Мефодием в контры не вступай, поостерегись. – И без того тихий голос упал почти до шепота: – Он хозяйке поболе моего служит верным псом. Глотку за нее любому перегрызет. Или хребет переломает… – Матрена встрепенулась, словно испугалась, что сболтнула лишнего, сказала зло и громко: – Ну, чего стала? Прислали никчемушницу, толку с тебя никакого!
Продолжая ворчать и ругаться, шаркающей походкой она двинулась по коридору, а Галка так и застыла на пороге, не находя в себе силы даже закрыть дверь. Как же хорошо, что сама она уже достаточно взрослая, чтобы не становиться заложницей в этом страшном доме! Завтра же ее здесь не будет.
Мысль эта привела Галку в чувство, позволила выйти из комнаты и сделать первые шаги в сторону