Память и имя. Наталья Драгунская
туберкулезную на порог не пущу! Твой сын уже подписал себе смертный приговор, женившись на ней. Ты хоть понимаешь, что такое туберкулез? Я врач – бактериолог, я знаю, он не лечится. Только одно средство есть – американский пенициллин. Но его не достать, он не для нас с тобой, понимаешь ты или нет?
После чего, спохватившись, переходила на шепот, и разобрать ничего уже было нельзя.
Но тут возникал, постепенно накаляясь, голос Ноликиного отца:
– Замолчи, я не желаю тебя слушать! Она уже не опасна, у неё закрытая форма, и, вообще, она аккуратная, всё моет с мылом…
– С мылом! Не смешите меня! Кого ещё мыло уберегло от этой заразы?
– Да нет там уже никакой заразы, и потом мой сын ее любит.
– Тоже мне Ромео и Джульетта! Любовь еще никого от смерти не спасала!
И так каждый день. Со временем Бэлла даже как-то притерпелась к их ежедневным выяснениям отношений, в которых она служила яблоком раздора, и перестала рефлекторно вздрагивать при звуке голосов из соседней комнаты. С Марьей Даниловной она упорно продолжала здороваться, столкнувшись с ней в коридоре или на коммунальной кухне, хотя та так же упорно на её приветствия не реагировала. Но вскоре и на это она перестала обращать внимание: не реагирует и не надо, не очень-то и хотелось!. Нолик был такой замечательный: влюблённый, неконфликтный, сразу начинавший счастливо улыбаться только при одном на неё взгляде, и жизнь с ним, особенно на фоне подружкиных рассказов об мужних изменах, была такая хорошая, что иногда, просыпаясь ночью, она начинала неумело молиться: «Господи, спасибо тебе, что у нас так всё хорошо, сделай так, чтобы и дальше было так же!» И чтобы счастье её было уж совсем ничем незамутненным, в один прекрасный день к Гале, за которую она очень переживала, вернулся Роман. Он вернулся в её отсутствие, просто открыл дверь своим ключом и вошёл, оставив чемодан у входа, так что, когда она вернулась с работы, удивившись поначалу, что дверь в комнату открыта, она об этот чемодан и споткнулась, сильно ударив при этом лодыжку. Но ещё больше она удивилась, увидев Романа, который при виде её встал на колени и проворно пополз ей навстречу, выкинув вперед в покаянном жесте руки. Ползти особенно было некуда (комната была маленькая), поэтому Галя не успела опомниться, как руки блудного мужа обхватили её за талию и прижали к себе. Конечно, она надеялась, что он вернётся, конечно, ждала его каждый день, бегала в коридор, хватала телефон, кому бы ни звонили, прислушивалась к скрежету ключа открываемой многочисленными соседями по общей квартире входной двери, готовая забыть всё и принять его обратно, но эта сцена у фонтана [26] своей театральностью разозлила её чрезвычайно. Она отодрала от себя его руки и сказала раздельно:
– По-шёл вон!
Роман не удивился. Он слишком хорошо её знал, чтобы надеяться на лёгкое прощение: «никогда не сдаваться без борьбы!» – вот был её девиз. Поэтому он послушно поднялся с колен, но не ушёл, а остался стоять посреди комнаты, покаянно
Имеется в виду трагическое объяснение, состоявшееся между наложницами хана Гирея, Заремой и Марией, из поэмы А. С. Пушкина «Бахчисарайский фонтан», написанной им в 1821–1823 в Крыму.