Литературный оверлок. Выпуск №4 / 2017. Иван Евсеенко (мл)
покатились два камня.
Муфтий подобрал камни с пола.
Почти век прошел в тяжких трудах, а теперь знаки указывают, что пришла пора уходить.
– Я снова стану точно таким, каким был раньше, – подумал он.
И весь этот век, человеком из коего Абдуллах Амин и хотел вернуться таким как прежде – очищенным и благочистивым, стараясь, чтобы религия процветала, Абдуллах Амин говорил на языке, понятном каждому. Это был язык воодушевления, язык вещей, которые делаются с любовью и охотой, делаются ради того, во что веришь или чего желаешь.
Абдуллах Амин взял свою котомку и пристроил её к остальным вещам. Спустился по лестнице. Он еще немного задержался, расхаживая по комнате, попивая чай из хрустальных стаканов. Он вспоминал, что когда-то для столь раннего часа посетителей было много. Со временем людей стало захаживать всё меньше и меньше. Теперь его дом пустовал. Только сейчас Абдуллах Амин вдруг заметил, что его волосы напоминают волосы Дамблдора из популярной сказки.
Он ушел не прощаясь – не хотелось плакать, но он понимал, что будет тосковать по всему этому, по всем тем прекрасным вещам, среди которых жил здесь. Но он обрел уверенность в себе и в эту минуту почувствовал огромную радость. Он вышел из дома довольный собой.
Помещение, где сидел Аистаил, больше напоминало хлев, и пахло там потом, пылью, скотиной. «Стоило на десять лет его забросить, чтобы оно обратилось в такую дыру», – думал он, рассеянно осматривая аппартаменты ишака.
Однако ж теперь было всё равно. Ведь здание навсегда придется оставить и следовать знакам. Всю свою жизнь он посвятил тому, чтобы отыскать то единственное жилище, в которое он осмелится поселить Аистаила. И вот теперь ишак, не успев им вдоволь ни насладиться, ни, может быть, даже привыкнуть к нему, его освобождает.
Через пару часов они уже были в пути и автомобиль неуклонно двигался на восток. Они выехали рано по утру, останавливались на привал, когда солнце достигало зенита, и, переждав пик зноя, снова трогались в путь. Абдуллах Амин мало разговаривал с ишаком – тот по большей части не отрывался ото сна.
Здесь, в пустыне, безмолвие нарушали лишь посвист вечного ветра да скрип песка под резиной их новёхонького Хаммера.
Иногда песчаная пустыня вдруг становится каменной. И если автомобиль оказывался перед валуном, его огибали, а если перед целой россыпью камней – шли в обход. Если песок был таким рыхлым и мелким, что в нём увязали, – искали другой путь. Иногда под ногами оказывался солончак – значит, на этом месте было когда-то озеро.
Всему этому была единственная причина: сколько бы не кружил автомобиль, сколько бы раз не менял направление, он неуклонно двигался к цели. Одолев препоны, снова шел на звезду, указывающую, где расположен оазис. Видя, как блещет она в утреннем небе, они знали: звезда ведет их туда, где они найдут прохладу, воду, пальмы, отдых.
Абдуллах Амин научился понимать своего Аистаила, привязался к нему. Мало-помалу он