Крымская война. Соотечественники. Борис Батыршин
повоевать?
– Так точно, господин майор! В августе был на Каховском плацдарме, в сводной роте училища.
– «Каховка, Каховка, родная винтовка…» – пробормотал Андрей. – Выходит, понюхали пороху…
Совсем пацан, ему бы в институт бегать… Андрею вдруг вспомнился пакостный мем «онижедети». Те студенты, что бесновались на киевском майдане, тоже ничего не боялись и головы не берегли. Семнадцатилетние «онижедети», в каком бы веке, под какими звездами они ни жили бы, готовы кинуться в любую заваруху, и неважно, с арматуриной или с «мосинкой». И плохо дело, если не найдется нравственной опоры в виде присяги, погон, чувства долга, наконец.
Вверху зарокотало – над колонной на север прошел вертолет. На кронштейнах пусковые контейнеры нуров, в дверном проеме свесил ноги морпех с пулеметом.
– Ух ты, здорово! – восхитился юнкер. – Значит, авиаторы помогут?
– А куда они денутся? Это, конечно, не ударная вертушка, но тоже ничего.
Юнкер хотел что-то спросить, но замялся. Андрей выжидающе смотрел на него.
– Позвольте, господин майор? – решился юноша. – Бронемашины, оружие, гирокоптер – откуда это все? Никогда о таком не слыхал, а ведь рассматривал журналы с фотографиями с Западного фронта. Форма, штучки эти… – он ткнул пальцем в висящую на разгрузке рацию. – Это не французское и даже не американское!
Словно в ответ на непочтительный жест, рация пикнула вызовом. Юнкер от неожиданности отдернул руку, и тут БТР резко затормозил. Андрей едва удержался, схватившись за ствол «тридцатки».
– Майор Митин? К комроты, срочно!
Андрей слегка развел руками – и рад бы, но сам видишь, что делается! – и принялся сползать с брони. Сержант уже стоял внизу, готовый подхватить неуклюжее начальство.
II
Спасибо авиаторам, атаку сумели отбить. И еще одну. И третью. Эта стоила константиновцам потерянного «Остина» – броневик, расстреляв последнюю ленту, набитую собранными по рукам патронами, ринулся на таран летящих к околице тачанок. Варварская тактика сработала: броневой передок расколотил в щепки две брички, но с третьей под колеса кинули ручную бомбу. «Остин» осел, задымился, из приоткрывшейся броневой дверцы захлопали револьверные выстрелы, фигурки в хаки выскочили из подбитой машины и зигзагами кинулись к своим.
Добежал один Рыбайло; семнадцатилетнего Леню Деделе́ у самой околицы стукнула между лопаток пуля. Он так и остался лежать перед оградой – маленький, скорчившийся, на спине, затянутой в английское сукно, медленно расплывалось темное пятно.
Махновцы, обозленные потерями, подтянули на прямую наводку две горные пушки и швырнули по Улуккул-Аклес дюжины полторы снарядов. Артиллеристы они были никудышные: единственным результатом этой «артподготовки» стали разбитые мазанки, царапины от разлетавшихся щепок да легкая контузия у самого Адашева – трехдюймовая граната лопнула шагах в пятнадцати, по счастью, не задев никого осколками.
То