Хаос: отступление? (сборник). Антология
руку:
– Здравствуйте. Я Энид, следователь окружного комитета. А это мой напарник, Берт. Это ведь Эприкот-хилл, не так ли?
– Да, это так, – отозвался Фрейн, явно настроенный на то, чтобы не говорить лишнего.
– Можем мы войти в дом и поговорить?
Для обитателей хозяйства Энид должна была выглядеть некоей матроной, может быть, даже главой целого хозяйства. Хотя они наверняка знали, что никакого хозяйства под ее началом не существует. У следователей не бывает хозяйств. Они вечно в пути – ангелы мщения (так, по крайней мере, утверждают слухи). Тусклого тона каштановые волосы Энид носила скрученными в кичку, а на ее лице с мягкими округлыми линиями оставили свой след и годы, и погода. Обитатели хозяйства спрашивали себя, есть ли у нее дети, удалось ли ей заработать хотя бы один сертификат, но по раздавшимся с возрастом бедрам Энид об этом судить было трудно.
Берт стоял чуть позади, надежный как сама власть. В его фигуре их интересовало только одно – насколько умело он обращается со своим оружием.
– О чем вы хотите говорить? – спросил Фрейн.
Он был напуган. Он знал, для чего прибыли эти люди, трудно было не знать; и он действительно был напуган.
– Думаю, нам лучше войти в дом и сесть, – с нажимом произнесла Энид, отчетливо слыша в своей интонации нотки высокомерной снисходительности.
Глубокие морщины, избороздившие лицо Фрейна, стали еще глубже.
– Здесь собрались все? – продолжила Энид. – Соберите людей в общей комнате, в доме.
Резким отрывистым словом Фрейн отправил людей внутрь. Общая комната в доме этого хозяйства, как такого же рода помещения в других хозяйствах, была ничем не примечательна, хотя свои задачи выполняла исправно. На длинном обеденном столе – ни вазы, ни цветочка. На стенах – ни единого цветового пятна, за исключением выцветшего квадрата красно-зеленого сукна – сертификата на рождение ребенка, который хозяйство сумело заработать около лет шестнадцать назад. Тем ребенком, должно быть, была как раз Сьюзен. После того в доме появлялись новые взрослые, но Сьюзен была последним ребенком. Неужели им так захотелось еще одного, что они не стали дожидаться, пока местный комитет наградит их сертификатом?
В доме жило десять человек. За столом собралось девять. Некоторое время Энид изучала этих людей, вглядываясь в их лица. Большинство отводило глаза. Все, кроме Сьюзен.
– Я полагаю, здесь не все, – сказала Энид.
Молчание собравшихся людей густотой напоминало масло. Сзади над местом, где сидела Энид, возвышался Берт с рукой на поясе. Держался он легко и свободно, был явно в своей стихии. Энид молчала, пока неловкость, воцарившаяся в комнате, не взяла свое.
– Нет Эйрин, – проговорила Фелис. – Пойду, приведу ее.
– Нет, – возразил Фрейн. – Она не может прийти, она заболела.
– Заболела? – переспросила Энид. – И серьезно? Доктор ее смотрел?
В комнате вновь воцарилось молчание.
– Фелис! – обратилась Энид к хозяйке. –