Из Парижа в Бразилию по суше. Луи Буссенар
старого знакомого, капитана Еменова: он идет рядом с ворами, под их косыми взглядами!
– Бедняга! – пробормотал Жюльен. – Какая жестокая расплата!
– Ну-ну, нашли кого жалеть! Или вы хотели бы оказаться сейчас на его месте? Будь его воля, вы и находились бы там, в колонне. Право, этот солдафон не заслуживает снисхождения!
– Бр-р! – проговорил Жак и обратился к Пржевальскому: – Нельзя ли попросить вас поднять верх? Такой мороз, что, того и гляди, белые медведи пожалуют!.. – Потом он повернулся к своему другу: – Если ты только послушаешь меня, Жюльен, то возвращаться из Бразилии мы будем в теплое время года. Конечно, у тарантаса есть недостатки, но и путешествие в санях не во всем приятно.
– Да, несомненно. Если бы мне сказали, что впереди нам предстоит хотя бы пятиминутное плавание, я тотчас бы повернул назад. Что делать, я неисправим!
Глава 9
– Ну, дружище Жак, признавайся, ты входишь во вкус! И свидетелем тому наш милый спутник Пржевальский!
– Да, не пытайтесь отпираться, господин Арно, – поддержал Жюльена офицер. – Могу вслед за господином де Клене привести неопровержимые тому доказательства.
– «Входишь во вкус»… Это, пожалуй, сказано слишком сильно. Считайте лучше, что я проявляю интерес к путешествию.
– К чему такие тонкости! – воскликнул Жюльен. – Твоего признания более чем достаточно, чтобы подтвердить нашу правоту. Скажу в связи с этим, что я с удовольствием почитал бы записи, за которые принимаешься ты ежевечерне, причем тайком. Наверное, боишься, что я обвиню тебя в нарушении твоих же собственных принципов, включая главный из них – быть равнодушным ко всему, что встретится в пути.
– Выходит, ты все знаешь?
– Я же не слепой! И неоднократно видел, как ты вынимаешь карандаш и украдкой царапаешь что-то в сафьяновый блокнот. Записки закоренелого домоседа и бюрократа-крючкотвора особенно любопытны, поскольку у подобной категории людей необычайно острое восприятие самых, казалось бы, обыденных вещей, скрытых доселе от их взора.
– Возможно, ты и прав. Во всяком случае, эти, как ты говоришь, записи абсолютно искренни.
– Еще одно признание!
– Что поделаешь? Ну а теперь ты, наверное, попросишь меня почитать вслух эти нескладные, уродующие французский, обрубки фраз, не так ли? К тому же носящие исключительно личный характер?
– Конечно! Мы оба – и полковник и я – сгораем от любопытства, не в силах угадать, что же там, в таинственном блокноте! Будучи твердо уверены в том, что ты не захочешь огорчить нас своим отказом, мы обращаемся к тебе с настоятельной просьбой почитать нам путевые заметки.
Жак посопротивлялся немного, но, не находя аргументов для отказа, достал наконец из кармана шубы маленькую книжечку и протянул Жюльену:
– Держи. И сам читай. Из-за твоей настырности мне не раз придется краснеть: в моих каракулях столько абсурдных высказываний!
– Так ты день за днем заносишь наблюдения? Отличная система! Возможно, иногда