Всадники ниоткуда. Рай без памяти. Серебряный вариант (сборник). Александр Иванович Абрамов
встревожившие его мысли. – Я имею в виду обычную конденсацию водяного пара. Это не капельки и не кристаллы. По крайней мере на первый взгляд. И почему оно так низко держится над землей и так странно окрашено? Газ? Едва ли. И не пыль. Будь у нас самолет, я бы взял пробу.
– Так бы тебя оно и подпустило, – заметил я, вспомнив невидимую преграду и мои попытки пройти сквозь нее с кинокамерой. – К земле жмет, как на крутых виражах, даже похлеще. Я думал, у меня подошвы магнитные.
– Живое оно, по-твоему?
– Может, и живое.
– Существо?
– Кто его знает. Может, и вещество. – Я вспомнил свой разговор с двойником и прибавил: – Управляемое, наверно.
– Чем?
– Тебе лучше знать. Ты метеоролог.
– А ты уверен, что оно имеет отношение к метеорологии?
Я не ответил. А когда вернулись в кабину, Толька вдруг высказал нечто совсем несусветное:
– А вдруг это какие-нибудь неизвестные науке обитатели ледяных пустынь?
– Гениально, – сказал я, – и в духе Конан Дойла. Отважные путешественники открывают затерянный мир на антарктическом плато. Кто же лорд Рокстон? Ты?
– Неумно. Предложи свою гипотезу, если есть.
Задетый, я высказал первое, что пришло в голову:
– Скорее всего, это какие-нибудь кибернетические устройства.
– Откуда?
– Из Европы, конечно. Или из Америки. Кто-то их придумал и здесь испытывает.
– А с какой целью?
– Скажем, сначала как экскаватор для выемки и подъема тяжелых грузов. Попалась для эксперимента «Харьковчанка» – вытащили.
– Зачем же ее удваивать?
– Возможно, что это неизвестные нам механизмы для воспроизведения любых атомных структур – белковых и кристаллических.
– А цель… цель? Не понимаю…
– Способность понимать у людей с недоразвитым мозжечком, по данным Бодуэна, снижена от четырнадцати до двадцати трех процентов. Сопоставь и подумай, а я подожду. Есть еще один существенный элемент гипотезы.
Только так хотелось понять поскорее, что он безропотно проглотил и Бодуэна и проценты.
– Сдаюсь, – сказал он. – Какой элемент?
– Двойники, – подчеркнул я. – Ты был на пути к истине, когда говорил о самогипнозе. Но только на пути. Истина в другом направлении и на другой магистрали. Не самогипноз, а вмешательство в обработку информации. Никаких двойников фактически не было. Ни второй «Харьковчанки», ни второго Анохина, ни двойничков-бытовичков, вроде моей куртки или съемочной камеры. «Облако» перестроило мою психику, создало раздвоенное восприятие мира. В итоге раздвоение личности, сумеречное состояние души.
– И все же в твоей гипотезе нет главного: она не объясняет ни физико-химической природы этих устройств, ни их технической базы, ни целей, для каких они созданы и применяются.
Назвать мою околесицу гипотезой можно было только в порядке бреда. Я придумал ее наспех, как розыгрыш, и развивал уже из упрямства. Мне и самому было ясно, что она ничего не объясняла, а главное,