Не называя имен. Стейси Тисдейл
выдавливает Шон, хотя он должен больше всех ненавидеть их, ведь Шон входит в сборную от нашей школы.
В центре зала какой-то высокий худощавый парень встает на кофейный столик, вознося над головой жестяную банку и выкрикивая: «Гладиаторы, вперед!» Толпа взрывается очередным залпом криков. Стоящие рядом со мной тоже восклицают, в то время как я вяло хлопаю в ладоши, пусть и изо всех сил пытаюсь проявить энтузиазм. Пока внимание приковано к парню в центре, кто-то касается моей спины и обвивает рукой талию. От испуга я вздрагиваю, чувствуя ускоренное сердцебиение и прилив крови к щекам. Поворачиваю голову в сторону Коллинза, выражение лица которого остается прежним, будто бы он сделал что-то обыденное, на автомате, вроде выключить свет в комнате. Ощущая дикий дискомфорт, отодвигаюсь от парня, делая шаг в сторону. Нужно уходить отсюда, причитает внутренний голос, и я полностью с ним согласна. Большое количество людей утомляет меня, заставляет чувствовать себя не в своей тарелке. Все, что требуется, это подгадать момент – и сбежать. Ноа косится на меня, оскалив зубы, а я стараюсь сделать вид, что не замечаю этого.
Ребята говорят о всякой бессвязной ерунде, пока я, молча, слушаю их, изредка оставляя реплики и стараясь держаться на расстоянии от чересчур самоуверенного футболиста. Музыка становится громче, люди безумнее и развязнее, появляется запах табака, пробуждающий скручиваться желудок; вместе со всем этим увеличивается и желание поскорее выбраться туда, где я чувствую себя комфортно.
– Ноа, да обними ты уже Тею! – усмехается второй друг Коллинза, Трэвис. Все остальные начинают ему поддакивать, в том числе и мои друзья.
Ноа без проблем тянет меня к себе, крепко прижимая рукой. Тысячи вулканов одновременно взрывается во мне, заполняя лавой все внутри под завязку, в глазах пылает пламя злости и раздраженности. Приложив силу, отталкиваю парня, вырываясь из хватки, пробормотав, что мне нужно в туалет. Почти что бегу к выходу, ожидая, что Ария и Холли поплетутся следом. Если бы они так поступили, то стали бы первыми, на кого выльется мой гнев. Это все их вина. Они познакомили меня с этим болваном, они притащили меня сюда и это они ни разу не спросили моего согласия! Может, стоило бы на них накричать, чтобы поняли? «Да, я хочу накричать на них!» – скандирует голос в голове. «Но ты все равно не сможешь накричать на них, насколько не была бы зла», – подводят итог мысли.
На улице ничуть не прохладнее, чем в доме. Воздух теплый и спертый, даже не смотря на то, что солнце уже давно село, и все же это намного лучше, чем находиться внутри. Иду по выложенной крупным камнем дорожке, пересекая границу территории, огражденной высоким чугунным забором. Только тогда злость отступает и чувствуется свобода. Не оборачиваясь на забитый, как консервная банка дом, иду в направлении того места, куда могу добраться и с закрытыми глазами.
Мягкая трава, устланная ковром на земле, щекочет пальцы ног, припадая к земле под весом тела, она