Не называя имен. Стейси Тисдейл
рядом туфли, ложусь на прохладную траву со сладковатым запахом, подложив руки под голову и позволяя глазам наполниться самым прекрасным блеском, который они только видели, позволяя телу, наконец, расслабиться, успокоиться, вдохнуть полной грудью. Я досконально изучила карту звездного неба и теперь с легкостью могу найти любое созвездие в западном полушарии. Ночами я лежу здесь, на этом самом месте, слушая симфонию цикад и находя созвездия, считая количество небесных светлячков в каждом, приводя свои мысли в порядок. Вот то самое место, где мне нравится находиться больше всего на свете. Этот Холм – мой второй дом.
Я не ненавистница людей и общества, просто мне нравится быть наедине с собой. Быть немного замкнутой не плохо и не странно. Это нормально – быть погруженной в свой мир и пытаться сохранить его. Да, я держу людей на расстоянии и очень редко кого подпускаю достаточно близко, даже родных, но это не значит, что я социофоб. Я могу открыться, только когда почувствую легкий толчок в груди и услышу шепот: «Не бойся, тебя поймут. Все будет хорошо.» Я не открываю душу многим просто, потому что люди разучились слушать и по-настоящему понимать, не пытаясь сделать, пустую попытку утешить других людей, а есть и такие, кто просто посмеется в лицо, притворившись на минуту другом. Люди разучились быть настоящими. Лицемерные, двуликие статуи все больше и больше заполоняют нашу планету.
Я беспечно плыву по синей воде среди звёзд уже достаточно долго. Конечно, остаться ещё на какое-то время не составит труда, я бы с удовольствием, но путь до дома Гиллисов тоже отнимет примерно час ходьбы, может даже чуть больше. Сменив лежачее положение сидячим, чувствую тягу вновь лечь и поплыть с умиротворяющим течением в неизвестность, она так и манит, поэтому как можно быстрее надеваю туфли и встаю. Глубокий вдох и выдох, омывающий лёгкие. Прикрытые на секунду глаза. «До завтра, Холм».
Спускаюсь вниз с небольшой горки, размышляя над тем, вернулись ли уже с вечеринки Холли и Ария, или ещё нет, и если вариант «нет», то, как попаду в дом, ключа нет и родителей подруги тоже сегодня нет.
Где-то вдалеке слышится приглушенный вопль, заставляющий напрячь слух и идти медленнее. «Кого-то убивают!» – выбрасывает инстинкт самосохранения. – «Разворачивайся и делай ноги, пока не поздно!» «Вдруг кому-то нужна помощь?!» – начинает частичка альтруизма. «Интересно, что там происходит?» – протягивает непоколебимое любопытство. На самом деле, все те ночи, что я здесь была, ни убийств, ни ограблений, ни даже спящих на скамейках бродяг тут не было. Эти крики – первая подобная вещь, происходящая здесь. И, тем не менее, сердце мастерски отбивает чечетку в груди, то сжимаясь, то разжимаясь, мурашки пробегают по спине, желудок скручивается в узел. Что-то заставляет меня чуть нагнуться, идти осторожнее, словно крадущийся хищник. Я могла бы убежать, но любопытство и есть та вещь, которая когда-нибудь не приведет