Очерки истории Ливонской войны. От Нарвы до Феллина. 1558—1561 гг.. Виталий Пенской
было уже слишком поздно – ситуация коренным образом переменилась, и от имени царя послам было заявлено, что-де «верити у них нечему: на чом правду дают, в том в всем лжут», почему ежели «похочет маистр, и он бы был сам, да и бискуп, сами за свои вины били челом и дань положили на всю свою землю…»[103].
2. Переломный момент войны: «Взятье нарвское Ливонские земли…»
Что же произошло, почему Иван отказался вести переговоры с ливонскими послами дальше и почему Б. Рюссов восклицал потом, что-де «тогда ливонцы начали жалеть, что так долго промедлили с деньгами. Но тогда уже нечего было делать»? А поворот этот был связан с событиями, разыгравшимися весной 1558 г. вокруг Нарвы – орденского города и замка на берегу Наровы, напротив возведенной Иваном III крепости Ивангорода.
Заложенный датчанами в XIII в. и проданный ими спустя сто лет ордену, город и замок Нарва была его форпостом на границе сперва с Новгородской землей, а потом и с Русским государством. Его пограничное положение диктовало и особое отношение к Нарве с обеих сторон – как-никак, но город являлся своеобразными воротами, обладание которыми открывало дорогу на Ревель и на Дерпт, не считая того, что хозяин Нарвы контролировал и водный маршрут по реке Нарове, недалеко от места впадения которой в Финский залив и находился сам город.
Пограничное положение Нарвы обуславливало и ее уязвимость – от русской крепости Ивангород ее отделяло всего лишь несколько сот метров, а броды на Нарове выше по течению от города позволяли русским легко форсировать реку и, переправившись на ее западный берег, атаковать нарвские земли. Поэтому вполне естественно, что кризис в отношениях между Ливонской конфедерацией и Москвой, четко обозначившийся к концу 1557 г., не мог не отразиться и на ситуации, складывавшейся вокруг Нарвы. Недружелюбная политика властей конфедерации по отношению к Москве, серьезно задевавшая ее, Москвы, торговые и иные интересы в регионе, сперва привела к тому, что Иван IV и Боярская дума в апреле 1557 г. приняли решение «на Нерове, ниже Иваня города на устье на морском город поставити для корабленого пристанища», одновременно приказав, чтобы «в Новегороде, и во Пскове и на Иване городе, чтобы нихто в Немцы не ездил ни с каким товаром»[104]. Разрядная книга уточнила потом эти сведения – город и пристань ставились в десяти верстах от Ивангорода «на море для бусного приходу заморских людей»[105]. В июле того же года работы были завершены. Опыт быстрого возведения крепостей у русских был накоплен к тому времени немалый[106], да и руководил постройкой новой государевой крепости и «пристанища корабленого» дьяк Иван Выродков – тот самый, который несколькими годами ранее возводил Свияжск на ближних подступах к Казани.
За этим шагом последовал следующий. Решив наказать ливонцев за их «неисправленье» и отказ выплачивать пресловутую «юрьевскую дань», Иван IV в начале 1558 г. не только направил рать под началом бывшего
Там же. С. 297.
Лебедевская летопись. С. 255.
РК 1475–1605. Т. II. Ч. I. С. 6.
См.: Донесение Фульвио Руджиери папе Римскому в 1568 г. // Иностранцы о древней Москве. Москва XV–XVII веков. М., 1991. С. 76–77.