Очерки истории Ливонской войны. От Нарвы до Феллина. 1558—1561 гг.. Виталий Пенской
специалисты требовались в первую очередь. Царь требовал от дьяков, чтобы те сыскивали у детей боярских, возвращающихся с фронта, «немецких полоняников», которые «умеют делати руду серебряную, и серебряное дело, и золотное, и медяное, и оловянное и всякое», велев тем детям боярским ехать с этими полоняниками на Москву, где их, детей боярских, за таких специалистов, если они «годны будут к нашему делу», пожалуют «нашим государским жалованьем»[74].
В ходе самих переговоров Иван демонстративно поигрывал «мышцей бранной» и, надо полагать, вряд ли случайно некий англичанин оказался на ежегодном смотре московской артиллерии и стрельцов. Правда, ливонские послы на самом смотре не присутствовали, но были осведомлены о нем. Как писал член посольства Т. Хернер, расставшись с Адашевым и Висковатым, он и другие члены посольства, возвращаясь на выделенное им московское подворье, обратили внимание, что «перед царским дворцом сидело на конях множество военачальников Г. Вел. Князя. Вслед за нами отправился в поле на коне Вел. Князь, сопровождаемый огромной толпой стрельцов; наш же пристав не позволил нам смотреть на Вел. Князя и его толпу, но понуждал (нас) ехать прямо на подворье. После сего через час времени Вел. Князь приказал открыть пальбу из больших и малых орудий, которая продолжалась целый день»[75].
Гром пушек, которому незадачливые ливонские послы внимали на протяжении целого дня, вкупе с известиями о том, что на границе Ливонии собралось огромное московское войско (по словам Висковатого – ни много ни мало, а целых 200 тыс.[76]), был более чем недвусмысленным намеком о тех печальных перспективах, которые ожидали в очень скором будущем скупых ливонцев, отказывавшихся платить по предъявленному счету. А платить по предъявленному счету ливонцы не собирались, мотивируя это тем, что они интерпретировали данные предыдущими послами обязательства как необходимость не заплатить требуемую сумму, а произвести розыск относительно этой дани и ее происхождения. Узнав о том, что «бездельные» ливонские послы денег так и не привезли, а собираются лишь торговаться о размерах выплат, Иван, по словам имперского дипломата И. Гофмана, «разгневался на них и в великой ярости стал рвать на себе одежду и сказал обоим посольствам (орденскому и дерптскому. – В. П.), не считают ли они его за дурака…»[77].
Предугадать последующие шаги русского царя было нетрудно. Ливонские послы, пытаясь избежать срыва переговоров со всеми вытекающими отсюда последствиями, согласились, чтобы «купцы государя великого князя получали разрешение доставлять в Ливонию любые товары без исключения – воск, сало и т. д. – и покупать панцири, а также торговать с иноземцами по старине (то есть послы, пытаясь снять угрозу войны, пошли на то, чтобы согласиться с идеей свободной торговли оружием, чего прежде Иван от них, в общем, и не требовал. – В. П.)…»[78]. Но этой уступки было уже недостаточно. Адашев и Висковатый, снова, как и три года назад, представлявшие
Дополнения к актам историческим, собранныя и изданныя Археографическою Коммиссиею. Т. I. СПб., 1846. С. 151.
Дневник ливонского посольства к царю Ивану Васильевичу // ЧОИДР. 1886. № 4. IV. Смесь. С. 18.
Там же. С. 15.