Сказки для Полины. Евгений Юрьевич Угрюмов
косматенькая, ножки
волосатенькие, и выглядит, как старушоночка, но самое главное – она знает
заклинания, может приготовлять волшебные мази и, как ведьма может летать
верхом на помеле.
Ах-Какая-Прелесть рассказала Вештице о своём случае, мол, Водяник…
«Лучше возьму в жёны такую же уродину, как сам».
– Это, пожалуйста, – сказала Вештица, – из уродливого Водяника красавца не
сде-лаешь, а тебя сделать уродиной – с удовольствием, и платы не возьму.
– Как это уродиной? – спросила Ах-Какая-Прелесть.
– Да так, – ответила Вештица, – твои прелести положим на полку, может, кому
пригодятся, а тебя подправим так, что будешь для Водяника вполне пригодной;
сегодня как раз колдовская ночь, так что приходи на Топкое болото. Только,
ровно в полночь, когда Голубая Синюха распустится, – добавила Вештица, а Ах-
Какая-Прелесть уже бежала домой.
«Как же, как же, как же?» – думала она.
Прибежала домой и заплакала, очень жалко ей стало свои прелести складывать
на полку. И Водяника жалко: что ж он, так всю жизнь и будет с какой-нибудь
уродиной жить?
Помчалась снова на бережок, а там уже лягушка ждёт:
«Вот,– говорит, – тебе ожерелье! Из заморских ракушек. Водяник сам, своими
руками изготовил, а на словах велел передать, что никакое ожерелье и никакие
изумруды всё равно не сравнятся с твоими прелестями».
Ах, до ожерелья ли сейчас!
– Спасибо! – не забыла, конечно, сказать Ах-Какая-Прелесть и наказала передать
Водянику, что завтра он должен обязательно к ней выйти, потому что… и не
сказала почему, а лягушка так и передала: «…потому что!»
Настал Вечер. Ах-Какая-Прелесть стояла на краю леса и не решалась войти в
него. Взошёл Месяц. Он весь дрожал, потому что две Ведьмы откусывали его по
кусочку, и он боялся, что его не останется совсем. В лесу, в черноте, что-то
мелькало, а что-то – так прямо и уставилось на неё и только и ждало, наверное,
когда она войдёт в лес, чтоб замучить, или защекотать.
Ах-Какая-Прелесть сцепила прелестные жемчужные зубки, взяла в руки
сучкова-тую палку, чтоб отгонять «что-то» и вошла в лес.
На деревьях и на земле, вокруг, разом вспыхнули светлячки и гнилушки (ты уже
знаешь, кто такие светлячки и гнилушки?)… ах! как красиво!
Белым светом заструилась тропинка… ах! какая прелесть!
«Ах какая прелесть-прелесть-прелесть!» – заверещал сухой сучок, расправил
крылья, превратился в филина, захлопал глазами и сказал ещё: «Ух-ух-ух! Какая
прелость!»
«Прелость, прелость, прелость», – зашумело над головой.
У Ах-Какой-Прелести сердце ушло в пятки.
– А не желаете ли, прелестная Ах-Какая-Прелесть, в нашей весёлой компании,
за-быть обо всех ваших неприятностях? – запищал откуда-то тоненький
голосок.
– Нет! – сказала Ах-Какая-Прелесть, подняла, на всякий случай, палку и
посмотре-ла