Путевые заметки. Рассказы. Сергий Чернец
опять придется напомнить, что история возвращается «на круги своя».
И в наши времена случилось – перемена в обществе, привела к тому же самому, к той ситуации, как это было после отмены крепостного права. И ничего нового общество не придумало с тех самых времен. Опять на развилке путей: одна часть общества страстно желает нового буржуазного, капиталистического устройства, другая, по памяти хочет восстановить времена дворянские: барин, хозяин имения, слуги и «крепостные крестьяне», по новому «фермерство».
В то время ситуацию оценил и понял Ф. М. Достоевский. В январском выпуске «Дневника писателя» в 1877 году, он писал о том, что в русском обществе есть «черты какой-то новой действительности»….
Эта действительность отличалась от той, какая была в прежнем дворянском круге, историком которого, по его мнению, был Л. Толстой. Вот как он писал: «Пришел какой-то новый, еще неизвестный, но радикальный перелом, по крайней мере, огромное перерождение в новые и еще грядущие, почти неизвестные формы…» Можно провести параллель на наше время. Есть настрой построить новое общество, а света в конце тоннеля из старого прошлого не видно: с одной стороны капитализм, а с другой фермерство и крестьянская община.
«Чувствуется…, – писал в своем „Дневнике писателя“ Достоевский, – что огромная часть русского строя жизни осталась вовсе без наблюдения и без историка. По крайней мере, ясно, что жизнь средне-высшего нашего, особенно круга дворянского, столь ярко описанная нашими беллетристами, есть уже слишком ничтожный и обособленный уголок русской жизни. Кто ж будет Историком остальных уголков, кажется, страшно многочисленных? И если в этом хаосе, в котором давно уже, но теперь особенно, пребывает общественная жизнь, и нельзя отыскать еще нормального закона и руководящей нити даже, может быть, и шекспировских размеров художнику, то, по крайней мере, кто же осветит хотя бы часть этого хаоса и хотя бы и не мечтая о руководящей нити? Главное, как будто всем еще вовсе не до того, что это как бы еще рано для самых великих наших художников. У нас есть, бесспорно, жизнь разлагающаяся…, но есть, необходимо, и жизнь вновь складывающаяся. На новых уже началах».
Большинству молодых писателей того времени, тех 1880-х годов оказался не по плечу Пафос творчества великих предшественников, сила их протеста против социального зла, бесстрашие их философских исканий. Но и то, что в произведениях этих писателей было явно предопределено влиянием Толстого или Достоевского, Щедрина или Некрасова, звучало ослабленно, приглушенно. Однако это не только не препятствовало, а, наоборот, способствовало популярности таких произведений.
Провести параллели к нашему времени опять не составит труда.
Обессиленные идеи, тени, а то и просто почти карикатурные подобия великих образцов были как раз по вкусу читающему обывателю, который уже и в те годы оказывал решающее воздействие на состояние книжного рынка.