Путевые заметки. Рассказы. Сергий Чернец
была не первая влюбленность, а Юрка «потерял голову и чувства реальности», от признаний девушки, сам он только внешне был балагур, на людях, а наедине был жутко стеснителен. А признания девушки запомнились ему, наверное, на всю жизнь. Примерно так:
«Я тебе должна признаться, – хотя это мне немножечко стыдно, – что когда я увидела тебя, то сразу же почувствовала, что ты будешь моей радостью и я буду твоей радостью. – Ах! Эти первые, быстрые, как искры в темноте, летучие предчувствия. Они вернее (точнее), чем долгие знакомства, длящиеся месяцами».
И был «сеновал», вернее стог сена в чистом поле, куда мы ушли от деревни. И этот запах сушёной травы, тоже опьянял, дозволяя нам сделать много глупостей. Конечно, в ответ я сказал, что люблю Марину и она сразу покорилась провидению или судьбе.
А на рассвете, в косых лучах восходящего утреннего солнца, она после бессонной ночи, вдруг так похорошела, так порозовела лицом, как роза расцвела и посвежела. Как представилось мне, – ну вот, как будто бы она в это утро каталась на коньках по морозному катку и вся благоухающая снегом и здоровьем предстала предо мной в этом холодном осеннем рассвете.
Она была в чём-то умнее, умудрённее что ли. И разговаривала будто не со мной, а со своим отражением в утреннем тумане. «Давать в любви обещания и клятвы… разве это не грех, это тяжкое оскорбление самого чувства любви, любовь бескорыстна», – ответила мне Марина, когда я обещал любить её вечно и любить только её одну. Ей вероятно известно было что-то большее в жизни, был опыт. А тогда мы провели с ней приятный месяц – «медовый», и работали и вечера все были рядом. Эти дни навсегда, неизгладимо врезались в памяти. Я помню каждое слово, каждую улыбку; теперь это – моя «тайная шкатулка с сокровищами».
– Вижу, дружище, что я тебя заговорил, – сказал тогда Юрка, увидев мое молчание и приняв его за смущение.
– Возможно у тебя есть своя история первой твоей любви. Но жизнь она полна умными вещами и каждое событие в жизни, как глава из учебника. А то был так называемый пубертатный период – сказать тебе умными словами. А как ты знаешь, я был всегда умнее всех в классе. И с годами вообще много философствую. Это «событие», в кавычках конечно, потому что это великое событие сейчас видится мне по-другому, и Марине я многим обязан.
О, как много она мне дала и какой я перед ней неоплатный должник. В любви Марина была, мне кажется, истинной избранницей. Знаешь ли, какая мысль приходит теперь мне часто в голову? Думаю я так: инстинкту размножения неизменно подчинено всё живущее, растущее и движущееся в мире, от малой клеточки до Царей-Кесарей. Но только человеку, этому цветущему перлу и вершине творения, ниспослан полноценно великий дар Любви. И посылается совсем не так уж часто, как это нам кажется, – будто бы все молодые испытывают это чувство. Я встречал многих, которые и понятия не имели о любви.
И ты знаешь! Все эти случаи о высокой, самой чистой,