Уроки ненависти. Семейный роман. Егор Александрович Киселев
Он с удовольствием слушал истории успеха, удивлялся находчивости русских людей. И все же робкое цветение малого бизнеса происходило под нарастающий гомон недовольных голосов. Константин Степанович знал, что не так много людей в нашей стране живут хорошо, ездят на дорогих машинах и отдыхают за границей. Но простой рабочий люд, ежедневно балансирующий на грани бедности, не роптал и не жаловался. Да и сам Тихомиров тоже многим был недоволен, но его недовольство никогда не перерастало в ненависть к родине. Впрочем, самое удивительное было то, что главный источник недовольства в жизни Константина Степановича был не где-нибудь, а в его собственной семье.
За последние годы, сам того не замечая, он постоянно выслушивал категоричные оценки жизни в России со стороны собственных детей. В зависимости от настроения себя Константин Степанович считал человеком скорее либеральным и к инициативам правящей партии относился скептически. Но скепсис отличал его отношение и к остальным политическим силам в России последнего десятилетия, а вот дети его пошли дальше и попали под влияние революционной романтики. Митя, понятное дело, политикой пока не интересовался, а Настя и Егор в полной мере разделяли современную либеральную идеологию. Константин Степанович, бывало, натурально скрипел зубами, когда читал, что они писали и цитировали в социальных сетях, как излагали мысли. В его представлении либерализм не имел ничего общего со взглядами белоленточников. И хотя некоторые их лозунги и воззвания были ему понятны, в целом он находил их идеи в некотором смысле даже непристойными. Верховенство закона, свобода совести, слова, собраний, право на труд и т.д., за долгие годы все это стало общим местом любой государственности. Непонятно было другое: причем тут Соединенные Штаты Америки? Ему было очевидно, что американские методы хозяйствования невозможно применить в нашей стране. И дело тут в банальной географии: на большей части России в одиночку нельзя ни выжить, ни, тем более, вести успешное фермерское хозяйство. Поэтому либерализм в нашей стране возможен с оговорками. Порой эти оговорки брали верх в сознании Константина Степановича, и тогда он размышлял о справедливости социалистических идей. Советская история была для него сложной темой, а методы большевиков вызывали протест, но он не был склонен ничего упрощать и не верил газетным лозунгам.
Впрочем, дети Константина Степановича думали иначе. Они жили так, словно никогда и не было исторического противостояния между Россией и Западом. В легкой поступи европейского образа жизни они видели безусловное благо для всего человечества, не замечая, какую цену платил мир за процветание Европы и Америки. В их оценках прогресса человеческих свобод Константин Степанович видел банальную подмену понятий, а американский образ жизни, как о нем писали в книгах, навевал ему мысли о крепостничестве или даже рабстве. Конечно, кредитное рабство выглядело ласково