Воскресшие и мстящие. Третья книга трилогии «Наследники Рима». Издаётся впервые!. Борис Толчинский
дополнение к моему завещанию, – велела адвокату Клеменция. – Я желаю, чтобы после смерти моей место князей Милиссинов в Сенате Империи перешло к Марсию, минуя его старшую сестру Эстеллу. Вы можете устроить это?
Адвокат всё понял.
– Да, ваша светлость. Это против традиции, но мы можем воспользоваться прецедентом трехвековой давности, когда Святая Курия оставила в силе завещание вашего предка Гонория Милиссина, передавшего место в Сенате младшей дочери, в ущерб старшей. Однако… неужели вы полагаете, что сенаторская звезда защитит Марсия, если вдруг…
– Меня же защитила, когда Тит… Довольно, мастер. Я не желаю это обсуждать. Сенатор неприкосновенен ipso jure16. Даже Юстины не вольны переступать закон!
Адвокат покорно преклонил голову – и с горечью подумал: «Она ничуть не изменилась: такая же наивная, как тридцать лет назад!»
Интерлюдия шестая, в которой боги Вальхаллы выказывают наибольшее расположение
Было сумеречно; ветер носился по полю, точно пытался загасить факелы, пылавшие в руках людей. В самом центре поля сложен был постамент из дубовых бревен, а на постаменте, покрытом новым флагом Нарбоннской Галлии, лежало тело.
Это был Крун, прежний герцог, отец Варга и Кримхильды, умерший – или убитый? – ровно год тому назад. Тогда его похоронили в спешке, не проведя над телом все обязательные ритуалы, и многим было непонятно, кого хоронит сын – любимого отца, великого правителя или недоброго владыку, предавшего нарбоннских галлов лютому врагу. А вскоре возвратились аморийцы, откопали тело Круна и похоронили заново, уже по аватарианскому обряду.
«Твой отец был великим воином и умным государем, – сказал Варгу Мерлин. – Он бы одобрил всё, что ты творишь, отстаивая землю предков. Ты не должен позволять лукавым амореям использовать святое имя Круна в борьбе против тебя»
Да, разумеется, Варг мог бы на это возразить, напомнить, что Крун сознательно предался амореям; что с полной искренностью преклонял колени перед Хрустальным Троном в Миклагарде; что и его, родного сына, поднявшего мятеж, пока был жив, склонял к покорности «естественной» имперской власти, и умер в день, который был назначен для решающего поединка с непокорным сыном, при крайне подозрительных обстоятельствах.
Да, Варг мог бы возразить Мерлину, сказать, что думает, – но он молчал, ибо вступать в спор с Мерлином не видел никакого смысла. Мерлин на то и Мерлин, чтобы всё знать лучше него, юного героя будущих сказаний. Мерлин – мудрый наставник. Таким был прежний Мерлин для легендарного Артура, короля свободных бриттов, – таким и новый Мерлин должен стать для Варга, герцога свободных галлов. Это понимали все. Это понимал даже верный Ромуальд, бесстрашный рыцарь, всей душой ненавидящий колдовство.
«Какое это колдовство? – недоуменно отвечал другу Ромуальд. – Когда это великие и мудрые друиды назывались колдунами?»
Конечно.
«В силу закона» (