Не повтори моей судьбы. Ирина Николаевна Мальцева
места себе не находили от беспокойства. Дочь, как могла, успокаивала родителей, старательно скрывала синяки на теле, приносила им что-нибудь вкусненькое и развлекала рассказами, услышанными от других поварих. Родители очень жалели Тайку, кляли себя, что не отговорили от замужества, винили себя во всех несчастьях.
Нормой стало для Пановых поздно ложиться спать, всякий вечер ожидая, что Таисия прибежит к ним, спасаясь от крепких кулаков мужа. Однажды зимой в одной сорочке приползла, избитая, истерзанная. На утро Роман Петрович пошел поговорить с зятем, но только драка у них вышла. Хорошо, что под руку отцу топор попался, что лежал под лавкой возле печки, не то бывший зек покалечил бы пожилого человека. Панов хотел в милицию заявить, да дочь отговорила. Отец, крепя сердце, согласился, но предупредил, что если Славка на порог к ним явится, убьет. А там пусть в тюрьму сажают, зато будет знать, что одним злодеем на свете меньше стало.
Время шло, жизнь Таисии, если и менялась, только в худшую сторону. Кукин пил и безобразничал, таскал вещи из дома, крал у жены деньги из кошелька. Они уже давно не спали вместе, потому что Славка в одночасье потерял мужскую силу. Но виновной в этом, по его мнению, была все та же Тайка.
–Что ты за уродка такая, что у мужика на тебя не стоит?—донимал он её злыми упреками.—Я до тебя кем был, помнишь? Жеребцом! Это ты, квашня, меня испортила…
–Так уйди, чего прилип,—отвечала Таисия.—Баб полно, любую выбирай.
–Вон ты как заговорила, сука!—ярился Кукин.—Меня высосала, а теперь выкинуть хочешь, как вещь ненужную?! Другой на примете? Ах, ты, коровища!
Славка налетал на жену, изо всей силы бил её кулаком в лицо, под дых, по печени. Тайка выставляла вперед руки, защищая голову, толкала его в грудь и, не дожидаясь пока он поднимется, убегала в другую комнату, закрывалась на железную задвижку. Дверь была крепкая, как ни пытался Славка её выломать, ничего не выходило. Не совладав с дверью, Кукин крушил все, что попадалось под руку, безобразно матерился и выкрикивал угрозы в адрес жены.
Тайка ложилась ничком на диван, закрывала голову подушкой и так лежала часами, без мыслей, без слез, без чувств. Правда, иногда ей приходило в голову покончить с опротивевшею жизнью, удавиться или броситься под поезд. Но она вспоминала слова покойной соседки по больничной палате о «нечаянном цветке» и радости на том свете. Поэтому вставала, шла и прибирала раскиданные вещи, сметала в ведро разбитые чашки и стаканы, выгоняла полотенцем через форточку клубы табачного дыма, кормила Юрика и укладывала его спать.
Муж храпел, развалившись на кровати, которая давно уже ничем не напоминала супружеского ложа. Теперь матрас покрывали толстые темноватые простыни из посылочного материала, на подушку она натягивала немаркую сатиновую наволочку. Кукин заваливался на постель в одежде, часто в ботинках, поэтому перину и три пуховых подушки Таисия давно перетащила на свой диван, запрещая мужу даже заходить в её комнату.
Так проходили годы, сбывалось предсказание.
Юрику