Сказки нашей крови. Владимир Лидский
а мы до своих порысим, ищи ветра в поле… тут дядя Кондрат подъехал к Леванту и стегнул его нагайкой, остальные повернули коней и равнодушно двинулись вперед… что было делать поверженному комиссару? – кое-как вернувшись на дорогу, он побрел по направленью к Симферополю… в следующий раз смог собраться к жене только через две недели и снова взял в долг трехдневный свой паек, – никогда не брал он чужого, а все, что касалось войскового довольствия, почитал не своим и любой кусок хлеба, взятый из подконтрольного ему общего котла был для него все равно что ворованным, потому и брал он паек в долг, сам предполагая потом как-нибудь уж перебиться, – все ж таки он мужик и более имеет возможностей ради выживания; взявши мешок, в другой раз выбрался он на феодосийскую дорогу и новый путь оказался теперь для него удачней предыдущего, но по прибытии в поселок не нашел он здесь ничего утешительного против ожидания; Женю он с трудом узнал, до того она была худа, – лицо ее стало черным, морщинистым, она молчала и не отвечала на приветствия, по этому молчанию понял он – случилось что-то страшное, и оказался прав: Женя провела его в одну из комнат дома и указала пальцем в угол – там на готической кушетке лежало маленькое тельце сына и, войдя, почувствовал он непоправимый запах, подошел ближе, и увидел в сумерках похожую на мумию фигурку Оси, – сердце у него упало, сознание смутилось, и он зевнул против воли, оскалившись, как пес… умер Ося в три от полдня и, притронувшись к нему, Левант почувствовал едва слышное тепло, еще не покинувшее тело; он стал перед сыном на колени и долго шепотом просил прощения; хоронить следовало утром, впереди заката будущего дня, и Левант озаботился делами погребения: первым делом послал пешего гонца в Коктебель, не дав вестнику коня ради незаметности, – поручение получил молодой цыган Романо, коему назначение было найти дядю малыша – Энвера… кто же знал, что он уже в Москве? – далее, вышедши в поселок, тронулся Левант по соплеменникам с надеждою кликнуть нужных омывальщиков… ночь не спали; утром дитя лежало посреди просторной комнаты, как и следует, к Мекке головой – на старинном, тронутом временем ковре, а вдоль стен сидели люди, кое-кто стоял; разговором нельзя было сказать сын умер, нужно было говорить кечинди, то есть попросту ушел, или: покинув бренный мир, ушел в мир вечный; время от времени являлись новые сельчане, многие из них состояли с Левантом, хоть и в дальнем, но родстве; подойдя к родителям ушедшего, выражали тазие, женщины клали ему в ноги лоскуты материй – остатки прежней роскоши и, постояв у стен с мужчинами, выходили, чтобы дать место вновь прибывшим… солнце торопилось и стояло уже сильно высоко, когда прибыл долго ожидавшийся Романо, но – один, Энвера не нашел и готов был выслушать порицание и осуждение; Левант махнул ему рукой, Романо подошел и сказал на татарском языке, как того требовал обычай: алла рахмет эйлесин, алла сизге сабыр берсин, то есть: да помилует его Аллах, ему – земля пухом, а вам – терпение от