Далекий светлый терем (сборник). Юрий Никитин
осколки. Он просадил оба стекла насквозь и высунулся из окна в обрамлении длинных и узких, как изогнутые ножи, кусков стекла.
– Регина! – закричал он.
Она не обернулась, только еще больше ускорила шаг.
– Регина! – закричал он в смертной тоске. – Регина!
Она уже исчезала на той стороне, когда он закричал изо всех сил:
– Регина!.. Это случилось!..
Она оглянулась, он едва видел ее тоненький силуэт на фоне темных деревьев. Остановилась, помедлила, потом изо всех сил помчалась обратно.
А он все держал руку на весу, вытянув далеко на улицу. Густая темно-вишневая кровь бежала по пальцам, капли срывались часто-часто, словно спешили перегнать друг друга, а он вытягивал руку как свое знамя, как победу над собой, как доказательство, что он – человек, а не тварь дрожащая, она уже видела его потрясенное и счастливое лицо, кровь на лбу, которую он счастливо не замечал, а из рассеченной ладони кровь все струилась и струилась…
…И совершенно не хотела останавливаться.
Ахилл
Агамемнон в изумлении смотрел на спрыгнувшего с борта корабля вождя тавроскифов. Архонт россов был необычен в своей яростной мужской красе. С бритой головы свисал длинный пышный клок белокурых волос, в левом ухе блестела крупная золотая серьга. Грудь у него была широка и выпукла, словно он надел под накидку свои божественные доспехи.
В суровой душе Агамемнона проснулся страх, когда вождь россов пошел к нему. Закованный в броню гигант нес шлем в руке, и ветер трепал его светлые волосы, словно бы вымытые в растопленном золоте. Ростом он был выше самого рослого из ахейцев, руки огромные и толстые, а ладони широки, словно корабельные весла.
Агамемнон задрал голову, чтобы смотреть в лицо князя. «Владыка Зевс, – мелькнула мысль, – неужели на Земле еще есть такие люди? Или в стране гипербореев полубоги рождаются по-прежнему?»
Он дрогнул в ужасе, наткнувшись на взгляд архонта союзного войска. Глаза у того были необычные, таких не встречал в Элладе. Огромные, ярко-синие, словно бы нещадное небо просвечивало сквозь череп, да и волосы цвета солнца горели непривычно в мире черноволосых ахейцев, которые за сотни лет жизни в Аттике потемнели быстро.
«Полубог, – понял Агамемнон. – Гиперборейский полубог… Они там своих героев называют богатырями, ибо их народ происходит от солнечного бога, «Дажьбожови внуци»… В Элладе же почти не осталось героев, ибо старшие: Сизиф, Тантал – пали в битвах с самими богами, средние – Геракл, Персей, Беллерофонт, измельчав, пали, очистив землю от чудовищ, а самые младшие и самые слабые – истребляют друг друга в подобных войнах, они уже и не помыслят о схватке с богами или чудовищами…»
– Приветствую тебя, великий вождь, – сказал гигант дружески, опуская длинные титулы Агамемнона. – Приветствую и все ахейское войско!
– Слава и тебе, Ахилл, – сказал Агамемнон, нахмурясь, – походный князь мирмидонян!
Ахилл потемнел. Тцар Микен, верховный вождь похода на Трою, не преминул уколоть, указав, что он, Ахилл,