Власть полынная. Борис Тумасов
помните, в какие лета великий князь Василий Тёмный меня, малолетнего, великим князем нарёк?
– Как не помнить! – зашумели бояре.
Иван Третий снова сделал паузу:
– Так вот, отныне, как повелось от отца нашего, Василия Тёмного, великим князем со мной сядет мой сын, князь Иван Молодой. И нам бы грамоты вместе подписывать и князьями великими московскими именоваться…
Смолк ненадолго. В тишине Хрипун-Ряполовский что-то о молодости княжича промолвил, но Иван Васильевич прервал его сурово:
– Иван молод, но мудрость с годами обретается. Да и вы, бояре думные, ему советниками будете. А именоваться ему отныне великим князем Иваном Молодым не токмо в княжестве Московском, но и в иных землях наших. Слышите, бояре, и ты, владыка?
Грозно повёл очами Иван Третий по думной палате и, опираясь на плечо сына, поднялся, подав знак, что конец Думе.
Мало сказать, что отцовские слова княжича Ивана огорошили, – они разум его помутили. Прежде знал, что после отца, великого князя Ивана Васильевича, сидеть ему на московском столе, но вот чтобы уже при отце великим князем, государем Иваном Молодым называться…
К матери, великой княгине, пришёл, на колени встал. Княгиня Мария волосы ему потеребила, тяжело дыша, проговорила:
– Отныне, сынок, утехи ребячьи позабудь. В делах и помыслах помни, кто ты ныне! К разуму отцовскому прислушивайся, учись государством управлять. – Чуть погодя добавила: – А ещё, сынок, опирайся на князя Даниила Холмского. Он тебе первым на помощь приходить будет. Даниил хоть родом швед, но в делах московит…
Иван материнскую опочивальню покинул, а в сознании всё ещё не мог взять, что он великий князь.
Ещё мать упреждала: отныне у него заботы княжеские и жизнь его надвое разделилась: первая половина навсегда ушла в прошлое, вторая, теперь уже для великого князя Ивана Молодого, только начинается…
Из комнаты матери Иван направился в келью к бабушке, вдовствующей старой княгине.
Она сидела в низком креслице, в чёрном монашеском одеянии. Увидев внука, заулыбалась:
– Иди, Ванятка, погляжу на тебя.
Княжич пригнулся. Старая княгиня потрепала его вихры:
– Доволен, поди, уломала государя коварная тверичанка, чтоб назвал он тебя великим князем?
Иван хотел напомнить бабушке, что и её предки тоже тверичи, но старая княгиня и сама сказала:
– Я родословную свою помню, но я с Москвой срослась, а твоя мать на Москве десяток лет живёт, а духа тверского ещё не выдохнула… Хитра, ох хитра! Дядьёв твоих, Ванятка, испугалась, чтобы они на московский стол не зарились. Гляди же, коль станешь великим князем Московским, дядьям обиды не чини. Они и так недополучили, всё отец твой Иван на себя забрал. Я уже просила его, чтоб дал братьям от богатств своих кое-каких городков да деревенек, не обеднеет… Ну ладно уж, возрадуйся, коли государь тебя великим князем Иваном Молодым назвал…
В Посольском приказе, что за Чудовым монастырём, писчий человек Омелька, худой, кости да кожа, грамоту сочинял от имени великих