Кутузов. Олег Михайлов
Истинно кожа да кости. Ничего почти не осталось от прежнего здоровяка, весельчака и острослова Василия Ильича, бесподобного актера, который мог смешить до колик в комических ролях и выжимать слезу в трагических…
Они перемолвились беглым словом: Василий Ильич спросил о сестре, которая оставалась в Елисаветграде, а Кутузов, в свой черед, о большой бибиковской семье, о невестках и племяшах. Граф Мамонов подошел и сказал, что императрица желает видеть своего управляющего театрами.
Михаил Илларионович, согласно билету, оказался за столом рядом с другим своим родственником – Рибопьером и мог довольно наговориться о петербургских новостях.
3
Они не виделись с осени 1784 года, когда Кутузов приезжал в Петербург на похороны отца.
– Друг мой! Ты уже полковник? Так скоро? – с тонкой улыбкой заметил Михаил Илларионович.
– Да, дядюшка, – отвечал Рибопьер. – Вы уже догадались. Имея такого покровителя, каков Александр Матвеевич, можно быть спокойным за свою карьеру.
– Ах, ведь вы дружили еще тогда, когда граф Мамонов был вместе с тобой адъютантом у Потемкина. Да, дружили. – Кутузов сделал вид, что вспомнил.
– И случай с ним помог моей фортуне… – кивнул Рибопьер.
– Но о сем, милый Пьер, ты мне расскажешь не здесь. Ведь и у стен могут быть уши, – предложил осторожный Кутузов.
Во время десерта, когда императрица со своими ближними удалилась на отдых, Михаил Илларионович и Рибопьер решили прогуляться зелеными улочками тихого Кременчуга, разбуженного наплывом массы придворных, чиновников, офицеров, солдат.
– Вы, верно, дядюшка, понимаете, как обеспокоился князь Григорий Александрович, когда был отставлен фаворит Ермолов… – начал Рибопьер.
– Еще бы! Потемкину близ трона нужен человек, преданный не только государыне, но и ему лично, – сказал Михаил Илларионович.
– А граф Александр Матвеевич находится с князем в дальнем родстве…
– Вот как? Этого я и не знал! – вскинул Кутузов левую бровь.
– И вот светлейший князь посылает к государыне своего адъютанта, которому вручается некая картина для показа ее величеству. По предварительному уговору оценка картины и будет мнением о достоинствах самого Александра Матвеевича. Первое впечатление не было благоприятным. Оглядев поручика, императрица изволила молвить: «Рисунок недурен, да колорит плох…»
– Тут-то, очевидно, и заработали тихие друзья светлейшего – Марья Саввична Перекусихина и Захар Константинович Зотов, – догадливо вставил Кутузов.
– Так, дядюшка! Александр Матвеевич благополучно прошел обычные испытания и утвердился фаворитом…
– И скажу искренне, выбор на сей раз очень недурен. Мамонов умен, добр, скромен, отменен по воспитанию и манерам, – медленно проговорил Кутузов.
– А уж как ко мне привязан! – с беспечной живостью воскликнул Рибопьер. – Как-то признался, что жить без меня не может. «Ни с кем не могу говорить так открыто, как с