Тициан. Любовь небесная – земная. Елена Селестин
так пусть лучше за него заплатят. Ну что остолбенел, парень? Мне работник нужен, помощник толковый, а не соляной столб!
– Да, конечно, – опомнился Тициан. – Я все буду делать как надо, работать упорно!
– Пока помолчи, ладно? Это не все. Принцесса, ну как же ее, Дж… Дж… Джиролама! Будет приходить с утра позировать. Мне нужно, чтобы ты был рядом – и помогал, и учился. Потому что к полудню, после ухода принцессы, будет приходить известная всем Виоланта. Ее портрет я обещал одному заказчику, он давно заплатил хорошие деньги. А я дал ему слово, что когда закончу вот эту мадонну, то сразу напишу Виоланту. Тянуть больше нельзя, понял?
– Ага, – Тициан ничего не мог понять.
– Очнись ты! Из-за ухода Лоренцо грустишь, что ли?
– Нет, мессир, это не так.
– Портрет второй дамы, вернее Виоланты, в основном будешь писать ты. Пора тебе браться за настоящую работу. Живо готовь место, проверь материалы, чтобы всех красок было достаточно, завтра приступим. Заказчик просил, чтобы Виоланта позировала с обнаженной грудью. Ну что ты снова уставился? Тебе придется нелегко, хо-хо! Это роскошные формы! Лучшие в Венеции! Пора учиться писать женское тело, парень. Теперь сними со станка картину Лоренцо и отнеси ее в тот зал, – распорядился мастер. – Поставь куда-нибудь к стене, подальше.
Тициан ни разу не был в соседнем зале и удивился, увидев там книги, они не только стояли на крепких полках, но и лежали на круглом столе, даже на полу вокруг кресла. Еще здесь был огромный стол с резцами и стамесками, на нем доски для изготовления печатных форм. Тициан увидел рядом с досками листы оттисков, но не стал их рассматривать, постеснялся. Он быстро вышел из зала и плотно прикрыл дверь.
Остаток дня Тициан собирал подрамники, выбирал хорошо загрунтованные холсты и натягивал их. Думать он был способен только о том, что завтра увидит принцессу, и знал, что уснуть сегодня ночью не сможет.
Два месяца Тициан жил словно в горячке. Спозаранку занимался материалами для мастера, проверял растирку пигментов, следил, насколько тщательно профильтровано льняное масло и терпентин, подбирал кисти. Затем готовил краски и все необходимое для себя. Кроме этих забот, по утрам, перед выходом из дома, у него много времени стало уходить на то, чтобы привести в порядок волосы, небольшую бороду, опрятно одеться.
Три-четыре часа, пока принцесса безмолвно сидела в мастерской и позировала, Тициан не замечал, как проходит время. Джамбеллино требовал, чтобы помощник все время был рядом, отслеживал все стадии, смотрел, как мастер прорабатывает набросок сепией на небольшой доске, переносит эскиз на холст, подбирает краски. Тициану хотелось одного – не отрываясь, смотреть на модель. При этом приходилось еще уклоняться от насмешек грумов, они воспринимали Тициана как человека равного себе, как слугу, задирали его. Несмотря на то что мальчишки были на две головы ниже, Тициан не мог ответить. Когда Джамбеллино опускал голову к палитре или отворачивался, грумы за спиной принцессы начинали корчить рожи и показывали Тициану языки, делали неприличные жесты.
Теперь