Побег из ссылки. Мемуарная повесть. Юрий Филиппович Луценко
«каликами-моргаликами» по квалифицированным рекомендациям сестры
– Ты не смей и думать о «том»! – говорила она мне, грозя пальцем. – У тебя дети, дела, да еще почти вся личная жизнь впереди!
Как это странно было слышать от нее эти слова – «дела»… «Дела?»
А ещё – «личная жизнь!» Я бы согласился жизнь во всех столицах мира и в больших городах, отдать за право жизни в Михайлове, маленьком городке, под Рязанью… Если бы мне только кто-то предложил такой добровольный выбор…. Кроме жены, конечно. А она… всё бы бросила, кроме меня с нашими малышами… и с закрытыми глазами туда помчалась.
И во снах своих, тихо посапывая, она, должно быть, видела свой родной Михайлов…. Тот самый, что, по их мнению, был маленькой копией стольного города Киева! Ну, уж копия, так копия…. Если не видели вы, что такое Киев! Пускай уж и «копию». Тем более что нас там ждут с нетерпением…
Вот вижу, как наяву: «сваливаемся» мы вот так однажды вдруг, как снег на голову теще с тестем, чтоб не мечтали.
Да внезапно… без всякого предупреждения…
Вот была бы суматоха!
Только там, в этом городке, из всей страны была у меня единственная какая-то «страховая» гарантия на самый-самый крайний случай. Гарантия того… что дочь свою, с внуками при ней, в любом самом наглом случае старики не выгонят. Приютят. И даже с искренней радостью, как всегда принимали. И прокормят и позаботятся о них, без единого слова в упрёк…. Если даже для меня моя сумасшедшая авантюра обернулась бы с треском, с большим или даже маленьким проколом..
Кто их знает, кто может предугадать, как «они» поступят, на что только способны эти наши власти.
А сам-то я… да не обо мне уж речь… как-нибудь на хлеб себе, на «чернушку» всегда заработал бы, даже, если это «гарантийный паёк», и в самом неудобном для жизни месте.
Глава 2
Но именно в Михайлов, «малую Родину» жены, в зелёный и симпатичный, по взгляду из Сибири, городок, мне, с другой стороны, ехать уж ой как нельзя было.
При том, что и сам городок нравился мне, и отношения с новыми, Богом данными, родственниками сложились у нас вполне будто бы благоприятно…
Тёще моей – так той я, совсем пришёлся по душе.
Она – добрейшая, простодушная женщина, явно при всех остальных моих домочадцах, всегда довольна была мной, и хвалилась открыто. Ведь я – первый зять её – попался ей – такой непьющий, некурящий, и не гулящий!
А что ещё нужно было по её понятиям, для нормальной семейной жизни?
Мы с ней так пришлись по душе друг другу, что даже и потом, много позже, когда появилось у нее ещё два следующих зятя, и с сыном родным в придачу, я так и оставался для неё самым привлекательным, самым желанным. И так оставалось до последнего часа жизни её на этом свете.
И тесть тоже, мне симпатизировал молча. Он все делал молча.
Когда я и потом уже на протяжение многих лет приезжал к ним, с семьей, один ли,