Мать своей дочери. Саша Лонго
детей в определенном возрасте, оно переросло в важную черту характера.
Мое внимание концентрируется на очередной странице:
«Любимые забавы в возрасте двенадцати месяцев: люблю смотреть ярко иллюстрированные, красочные книжки. Люблю открывать все, что открывается. Мамина косметичка ─ вот где можно разгуляться! Люблю разбирать игрушки. А вообще, по словам мамы, во всем оправдываю японскую пословицу: „Расскажи мне, и я забуду. Покажи мне, и я запомню. Дай мне сделать самому, и Я ПОЙМУ“».
Так странно, Сашка потом увлеклась культурой Страны восходящего солнца, стала поклонницей аниме и манги. В подростковом возрасте мечтала быть художницей-мангакой. И сейчас я вижу в этом какой-то знак. Мне снова становится торжественно и грустно. И уже сквозь слезу, туманившую взгляд, читаю последнюю страницу альбома, где красной пастой, как кровью, каллиграфическим почерком выписаны первые слова моей дочери:
«Баба, мама, вава, кака (кстати, любимое слово!), чай, дерево (произносила, как де-е-во), колечко (говорила „калека“), алле (то бишь, на связи)».
Я захлопываю альбом и пытаюсь понять, что я чувствую. А потом понять, что должна чувствовать мама, которая переживает синдром опустевшего гнезда. Я отрываюсь от своих мыслей и на сегодня отпускаю ситуацию. От-пус-ка-ю… Начинаю вяло перебирать варианты заполнения сегодняшнего вечера: можно сходить в кино, можно встретиться с подругой, можно просто погулять в соседнем сквере. Ловлю себя на мысли, что ни один из них не возбуждает во мне здорового аппетита. А что я хочу? Пустота. Синдром опустевшего гнезда…
Глава 2
Раздается телефонный звонок. На бликующем дисплее айфона появляется надпись «Марго» и рядом с именем слово «мама». Как будто я могу забыть об этом хотя бы на минуту. Маргарита родила меня рано. В семнадцать лет. И не была старородящей. Это очевидно. Поэтому, несмотря на мою персональную взрослость, ей не так много лет, как может показаться. Может быть, именно поэтому она была естественней и проще меня. Как мать, разумеется. Она всегда как сумасшедшая делала карьеру. Мой обожаемый отец прожил с ней всю жизнь. Думаю, непростую жизнь. Маргарита была и остается командиршей ─ властной, харизматичной, шумной… Ее всегда много, и, даже не успевая открыть рот, она заполняет собой все пространство. В качестве жены она, по-моему, была абсолютно бесполезна. Знаменитая фраза «Дети, кухня, церковь», которая предопределяет основополагающие занятия для «правильной» женщины, была в неполной мере реализована ею только в рождении одного ребенка, то есть меня.
─ Здравствуй, мама!
─ Что это ты так долго трубку не берешь? ─ голос Марго звучит подозрительно. ─ Хандришь? ─ Я не успеваю за потоком ее сознания. Я никогда не умела это делать. ─ Ох, Динка, опять, небось, глаза на мокром месте?..
Я оставляю этот вопрос без внимания. Поскольку звучит он