Ступеньки к вершинам, или Неврологические сомнения. А. А. Скоромец
в глазах, прошибло холодным потом. Успел выйти на улицу, сел на поребрик, отдышался уже без платка и резко засомневался в способности обучаться медицине. Несколько человек бросили учебу и уехали домой. Я понимал, что отступать некуда, дома меня не ждут и делать там нечего, кроме как пахать от зари до зари за бесценный трудодень и ждать, когда заберут в армию. После службы в армии редко кто возвращался в село – старались устроиться на любую работу, за которую платили реальную зарплату и выдавали паспорт гражданина СССР. Колхозникам паспортов не выписывали, чтобы не уезжали в города. Так продолжалось до 1960-х годов, т. е. до «хрущевской оттепели».
Каждый раз при посещении морга вспоминались ощущения первого дня, но уже не дышал одеколоном, терпел трупные запахи. Однажды мне поручили самому препарировать мышцы ноги. От сосредоточенности на анатомических деталях не возникало печально-кладбищенских иллюзий, и я почувствовал облегчение после завершения задачи с препаровкой.
Стал «философски» оценивать медицинские потребности и ситуации. Учился с интересом и не печалился, что захлебом приходилось становиться в очередь через день с четырех часов утра (магазин открывался в восемь часов), в руки давали только две буханки пеклеванного хлеба. Он был такой вкусный, что съел бы всю буханку сразу, но надо было делить ее на пять частей: сокурсник Витя Фенота плюс еще три человека семьи хозяев дома, где нас приютили по дешевке с условием, что будем стоять в очереди за хлебом и заниматься уборкой в доме и во дворе. Изредка удавалось купить в магазине кусковой сахар, хотя жили у стены КРЗ – Краснозвездного рафинадного завода.
Мудрым, спокойным и с неизменной иронической ухмылкой запомнился Борис Пименович Коротенко – не только как директор, но и как преподаватель химии. Особенно раскрылись его доброжелательные качества после завершения нашей учебы. По этому поводу он устраивал нам пикники на берегу реки Псла, где мы купались и перекусывали. А Борис Пименович по-отцовски напутствовал нас на дальнейшую учебу, используя направления с решением педагогического совета ФАШ о включении нас в число 5 процентов от выпуска с правом без экзаменов поступать в любой медицинский вуз Советского Союза. Вместе со мной такое право получили Вася Никоненко и Боря Ракоед.
Василий Ильич Никоненко закончил Курский медицинский институт и также стал неврологом в Сибири, дослужился до должности доцента кафедры неврологии в Томском медицинском институте. А Борис Дмитриевич Ракоед (он был старше нас, до поступления в ФАШ отслужил в армии, был членом коммунистической партии) после окончания Киевского медицинского института работал организатором здравоохранения в одном из районов Киева.
В ФАШ отлично преподавал латынь, русский язык и литературу Александр Васильевич Рождественский, получивший классическое семинарское образование, не обремененный семьей и много часов проводивший с нами во внеурочное время.
Историю и обществоведение