Казань. Александр Омельянюк
Розалии.
Но его прервал радостно-восторженный, не выдержанный, и потому почти окрик Сан Саныча, уловившего движение Платона и почти синхронно с ним повернувшего, как ведомый истребитель за своим ведущим, голову в сторону Розалии:
– «Ну и девушка! Огонь прям!».
Вновь вспыхнувшее лицо Розалии блестело на них широко раскрытыми, томными с поволокой глазами.
Платону казалось, – он надеялся, – что сейчас она, двигаясь к Главбуху с бумагами в руках, вдруг упадёт в обморок прямо к нему на руки.
Он вдруг явственно это представил, и чуть было сам не упал в обморок от нахлынувших на него одновременно сверху и снизу чувств.
Он на мгновенье зажмурился, чтобы в действительности не упасть и восстановить своё душевное равновесие.
На что въедливый, всё замечающий и словоохотливый Сан Саныч не преминул отреагировать:
– «Платон Петрович! А что это Вы так жмуритесь? Как мартовский кот!» – ехидно саркастически заулыбался Сан Саныч.
– «Наверно от удовольствия?!» – вопросительно утвердительно тут же добавил он.
Сияющая Розалия передала Главбуху найденную бумагу, переводя свой поражающий в самое сердце взгляд то на Платона, невольно задерживая его на нём, то на Сан Саныча, быстро, как бы мельком, для порядка, как дань уважения и внимания.
Платон понял, что пока дело не дошло до греха, пора завязывать с секс хохмами.
Отгоняя от себя всякие мысли о Розалии, он переключил свои незаурядные мозги на нужную волну, уговаривая себя, что у него есть надёжная, любящая его жена Ксения, – настоящая хранительница домашнего очага, – и всякий там адюльтер вдали от дома и любопытных завистливых глаз здесь не уместен, пусть даже с очень красивой, сексуальной и жаждущей приключений супер девой.
И ему всё же удалось полностью овладеть своим телом, мыслями и эмоциями.
Угомонились понемногу и остальные, занявшись каждый своим делом.
Исключение составил лишь Сан Саныч, отсутствовавший при основном развитии событий и не видевший всего.
Он продолжал загадочно улыбаться, подмигивая Платону и кивая головой на Розалию. Со свойственной ему гражданской напористостью он явно хотел их сосватать.
Но Платон, ни на кого не глядя, дабы не провоцировать продолжения, уткнулся в свои бумаги.
Увеселительное напряжение постепенно спало, бумаги были готовы и Главбух, как то очень торжественно, церемониально и с полу загадочной улыбкой вручила их Платону.
Тот поблагодарил и с ответной улыбочкой, прощаясь с женщинами, совершенно неожиданно для себя хитро подмигнул Розалии, как бы обещая ей продолжение контакта.
Та, просияв, и от неожиданности чуть приоткрыв рот, ответила лёгким кивком головы, как бы соглашаясь с ним.
Желая поддержать и помочь им, Главбух попросила:
– «Платон Петрович! А Вы после кассы зайдите к нам… на всякий случай! Может ещё что-нибудь оформим!?».
– «Хорошо! Обязательно зайдём!» – за себя и Сан Саныча ответил Платон,