Принимая во внимание. Станислав Рем
мальчишеский вид.
– Нисколько. Всё, о чём сейчас говорится, в интересах дела. Тем более, как я понял, о личной жизни покойного вы и так хорошо осведомлены. Хотя, – тут же поправился Глебсикй, – Виктор Андреевич, вы же понимаете: всё что говорится между нами, не должно выходить наружу.
– Без проблем! – Ларионов отбросил второй окурок, натянул на руки перчатки, – О дальнейшем продвижении дела буду вам сообщать лично. Контактные телефоны имеются. Но и вы уж нас не забывайте, товарищ подполковник. Если что найдёте по своей части, звоните. Заезжайте. Потому, как не хотелось бы задаром «тянуть пустышку».
Ларионов уехал первым. На своём милицейском «бобике».
Глебский с Малышевым остались стоять у входа в морг.
– Что скажешь, Александр Константинович?
Майор вновь потянулся за сигаретами.
– Странно всё это. Убить из-за бабы… простите, женщины. Неправдоподобно.
– От чего ж? – Глебский с завистью посмотрел на пачку. – Жизнь – вещь разноплановая. В ней всякое случается. И преступление из-за женщины не такая уж редкая вещь. Разве что в вашем городе такого не случалось.
– Наверняка случалось. Драки были. Или морду кому били. Особенно молодняк. Но там понятно. А чтобы убить начальника управления КГБ из-за ревности… Верится с трудом.
– Ты же видел результаты экспертизы. Иванова ударили по лицу. Скончался от переохлаждения. Несчастный, можно сказать, случай.
– И ты веришь этому?
– А почему бы и не поверить? К тому же, это в наших интересах, чтобы он погиб по этой причине. Или в результате ограбления. А не по какой-либо иной. Какой, надеюсь, понимаешь?
Малышев глубоко затянулся дымом и с силой выпустил его из лёгких.
– Интересно, что бы со мной сделали, если бы я из ревности, ударил по морде Иванова?
– Не понял!
– А что сделали бы с тобой, если бы ты оскорбил Юрия Владимировича? А? Пусть даже с глазу на глаз. Без свидетелей!
– Не пойму, к чему клонишь?
– А к тому, что результат был бы идентичен. И тебя, и меня бы разжаловали, сослали, к чёртовой матери, в тьму-таракань, а после сгноили в каком-нибудь болоте. – Окурок чёрным пятнышком упал в снег. – Тот, кто ударил Иванова, должен был осознавать последствия своего поступка. А потому вывод: сотрудник управления на такой бы шаг не пошёл. Даже ради женщины.
– А если начальник зарвался? И сотрудник не выдержал? Сорвался? А когда увидел содеянное, замаскировал срыв под ограбление?
– Всё равно, предохранители, как говорится, должны были сработать. Для того, чтобы так поступить, нужно родиться Отелло, с рубашкой на распашку. А я таких в нашем управлении до сих пор не наблюдал. Это по поводу вопросов о личных отношениях Василия Трифоновича на службе.
– Намекаешь на то, чтобы я не копал в вашей «конторе»? Боишься, как бы грязь не полезла?
– В нашей «конторе», товарищ подполковник. В нашей. – Они вернулись к машине, вызванной из управления, и Малышев потянулся к ручке дверцы. – Не нужно нас разъединять. Делаем одно дело. Только на разных уровнях. А потому, если