Жемчужина, выпавшая из короны. Любовный исторический роман. Илья Тамигин
сами понимаете, и так грандиозный, ни к чему его… э-э… усугублять. Ладно бы, просто адюльтер и отравление – бывало и будет такое, но хвост! В народе брожение: ведьма, говорят. Не было бы бунта! Сами посудите: побить могут и мужа, в смысле вдовца, и любовника, раз… э-э… с нечистой силой знались! Народ-то у нас темный, поди-ка, объясни, что сие – просто уродство, и никакого волшебства! Дело до Святейшего Синода дойдет, не сомневаюсь. И до Государя! Спросят нас: какие меры приняты? А мы и отрапортуем, что народному гневу не на кого излиться!
– Так точно, Аркадий Апполинарьевич! Поговорю с обоими! – заверил полковник и отхлебнул чаю, ибо во рту пересохло.
Подслушивавшая под дверью княгиня Елена Валерьяновна отошла на цыпочках с чувством глубочайшего удовлетворения. Информационный голод был утолен сполна! Теперь есть, о чем рассказать подругам, при этом ссылаясь на самый достоверный источник! Она не любила покойную баронессу за красоту, дерзость и богатство, и считала её циничной развратницей и стяжательницей. Наверное, просто завидовала, ибо самой любовника завести никак не получалось!
Глава седьмая
В четверг после завтрака Орлов сидел в кабинете, подперев голову обеими руками, и, бессмысленно таращась в окно, думал, как жить дальше. Старая жизнь разбилась в мелкие дребезги. Умерла Большая Любовь, образовав в душе саднящую пустоту. Все остальное теперь казалось незначительным, мелким. Отсутствие денег… да перебьется он как-нибудь! Шепотки и ухмылки за спиной? Плевать! Со службы придется уйти, и доживать свой век в деревне… Хотя и деревни он, скорее всего, скоро лишится. За неуплату по закладной пойдет имение с молотка. Ну, и пес с ним! Почему-то, было жаль Петра Иоганновича, которому наверняка было ещё хуже. Леонард просто так дома сидит, хотя бы и под домашним арестом, а полковнику – хлопот полон рот: похороны, и вообще…
У дверей позвонили и вошел Данила.
– К Вам пришли, Ваше благородие! – подал он визитную карточку.
– Проси! – не глядя приказал поручик.
Вошел Иловайский. Орлов с ним лично знаком не был, но в лицо знал.
После взаимных приветствий, полковник начал:
– Визит мой, Леонард Федорович, совершенно неофициальный, но, тем не менее, имею сообщить, что арест с Вас решено снять. Мадам фон Брауде отравилась горьким миндалем. Несчастный случай.
Леонард кивнул: мол, понял, продолжайте. Полковник поерзал в кресле: щекотливое, все-таки дело!
– Не думаете ли Вы, что в сложившейся ситуации наилучшим выходом было бы уехать из Москвы? Уйти в отставку и… – он изобразил руками нечто вроде полета шмеля.
– Мне некуда ехать, – грустно ответил Леонард, – Куда бы я не поехал, всюду обо мне будут сплетничать.
«Он прав!» – подумал Иловайский, – «Такой эпохальный скандал не скоро забудут. Даже в Европе не скроешься, даже в Сибири.»
Вслух же сказал:
– Вы человек